Чудовище всегда остается чудовищем
Шрифт:
— А Мюрис тогда, кто такой? — перебил ее Сарет.
— Какой внимательный, — нетерпеливо фыркнула девушка, — Мюрис младший сын портного с Кожевельной улицы. У мальчишки руки из задницы растут, по словам его отца, вот он и попросил у меня работу для него. Ничего, справляется, — она отвела глаза от Сарета к окну, так и оставшемуся с закрытыми ставнями, тяжело конечно говорить с человеком, который смотрит на тебя, как змея на мышь, — Мой отец был ротным поваром в омельской армии и всегда мечтал, что когда выйдет в отставку, то откроет подобное заведение. У него получилось,
— Он уволился как раз, когда Фабио причалил к берегам Ахада?
— Да, а через год первый корабль новиградцев уже был пришвартован в Амбрехте.
— Я так понял, что ваш отец, как бывший военный, прекрасно догадался, что благодаря удобному заливу, скоро Амбрехт станет связующим центром Континента и Эллиниара и не упустил возможности купить трактир в порту.
— Да, только не купить, а взять в аренду. Потому что надо было и ремонт провести, и продукты закупить. Но толком взяться за дело он не успел. Чахловой кашель загнал его в могилу, оставив нас с Лукасом одних. А тут и арендодатель не заставил себя ждать, видите ли он думал, что нам не хватит денег платить купчую и он уже нашел нового клиента, — судя по сменившейся интонации в ее голосе, девушка едва сдерживалась, чтобы не перейти на портовый язык, — Но мы смогли не только выплатить аренду, но и через полтора года взять ссуду в банке и выкупить “Пескаря”.
Выходит, что трактиром они ведают всего лишь пол года, решил ведьмак. Может поэтому в “Хитром пескаре” так еще пристойно. Странно, что про мать ничего она сказала, видать болезненная тема или просто ее не знали. Полковая шлюха, которая залетела, а дети для нее слишком обременительны были.
Блять, вот ему это надо, лезть в подобные дебри. Не сказала, так не сказала. Он поставил кружку с недопитым чаем на пол, дотянулся до сапога с трещиной в подошве, пытаясь придумать, как залечить повреждение в обувке. Это были хорошие сапоги, мягкие и крепкие, со сменным каблуком. Может смолой заклеить?
Трактирщица продолжала рассказывать, не отводя глаз от ставней:
— Лукас оказался прирожденным поваром, будто его одарила сама Целомудренная Алеит. Или просто в отца пошел, ну а я взяла на себя все остальные способности. Со счетоведением я всегда дружила, а в вечных походах и житиях в казармах, любила путаться под ногами полкового интенданта. Короче, нам не сказано повезло.
— Зачем вы мне все это рассказываете, Рита? — вдруг заговорил Сарет, после того, как трактирщица замолчала, — Я не слишком смахиваю на жреца, готового выслушать исповедь.
Девушка перевела взгляд на сидевшего напротив нее ведьмака, державшего сапог в руках. Ведьмак мог поклясться, что разглядел ее мокрые глаза.
— Все дело в Борзом Даффе, Сарет из Крейдена, — голос ее снова приобрел уверенность, — Этот бандюган, вышедший из мальчиков для утех, подмял под себя всех уродов, что орудуют в порту. Он якобы крышует трактиры, бордели, торговые лавки, а на самом деле просто снимает с них мзду. Он охраняет их от самого себя.
— Не будешь платить, значит лишишься имущества, — догадался Сарет, и девушка кивнула головой, — А что же ваш хваленный портовый контроль? Помнится ты говорила тем двоим, что заявишь на них алькальду.
— А, что я могла от безысходности сказать? Половина стражников куплена, а другой не до обычных людей. Им сейчас тварь надо поймать, иначе король, как узнает, головы с бургомистра и начальника стражи снимет. Амбрехт же золотая жила для Омеля и Нэварланда.
— Так, а что вы от меня хотите? Хочу заметить, что я не вышибала. И тем более не наемник. Обычный ведьмак. Я убиваю чудовищ.
— Если я потеряю этот трактир, то мы с братом погибнем, — Рита встала с табурета и одним движением сдернула со стола холстину, обнажив мечи.
Сапог грохнулся на пол, едва не задев кружку с чаем. Ведьмак оказался возле нее, преодолев расстояние между ними в пол удара сердца. Рита не успела вскрикнуть от удивления и выпустить ткань из руки, как Сарет возник рядом с ней почти вплотную, схватив ее за тонкое запястье. Он резко дернул ее в сторону за руку, не сильно, но этого хватило, чтобы чепчик слетел с ее головы, и русые волосы каскадом рассыпались по покатым плечам. Сверкающие настоящей злобой желто-зеленые глаза жгли на сквозь, но не как горячие угли в камине на первом этаже, а как озерный лед с вечно покрытых снегом Волчьих Зубов.
Но Рита выдержала его взгляд, глядя на него с еще большим вызовом и дерзостью, несмотря на то, что пальцы ведьмака сжимались все сильнее и сильнее. Холстина упала на пол к их ногам.
— Говорят у ведьмаков два меча, — повторила она слова нэварландских купцов, сквозь стиснутые зубы, — Стальной для людей, серебряный для чудовищ, — боль в запястье становилась все не выносимей, еще чуть-чуть и кость сломается под давлением железных пальцев ведьмака, но Рита терпела, не сводя мокрых глаз с него, — Это правда, Сарет из Крейдена?
Он уже слышал эту поговорку сегодня от Меррон. Убийца чудовищ вдруг тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, выпустил ее руку и отступил на шаг назад, глядя на нее из-под лобья.
— Никогда не делай так больше, — сквозь зубы процедил Сарет, отчего его речь была больше похожа на тигриное рычание.
— Ты не ответил, — заявила трактирщица, потирая запястье, пытаясь скрыть, что ей больно. Стоит сходить в погреб за ледником, синяк точно останется. Высшие, о чем ты думаешь, Рита, тебе сейчас надо поскорее на горшок сходить, а то прямо здесь напрудишь.
— Они оба против чудовищ, — фыркнул Сарет.
Накрывая холстиной мечи, ведьмак повернулся к ней спиной, и вновь Рита позеленела, увидев кучу шрамов разбросанных в беспорядке самых разных размеров. Такие оставляет кнут на теле человека, она видела подобные вовремя приведения наказаний плетью в исполнении на рыночной площади.
— А что если тварь ходит на двух ногах и одевается в людское платье? — выжидающе смотрела на него, — Ведь чудовище всегда остается чудовищем, даже если говорит, как человек, не так ли?