Чудовище всегда остается чудовищем
Шрифт:
Сарет вовремя услышал отчаянный визг и ловко отскочил, едва не угодив ногой в грязь, от несущегося, ничего не видя перед собой, поросенка. Через мгновение из проулка выбежала куча босоногой детворы и с улюлюканьем, абсолютно не обращая внимания на такую мелочь, как холодные струи воды, бьющие с неба, исчезли в направлении, каком скрылось бедное животное.
Дождь усиливался, норовя превратиться в ливень, и, похоже, лить собирался весь день. Сарет поправил капюшон плащ-накидки, чтобы вода не капала с переднего края за шиворот куртки. Хорошо, что догадался отобрать его у Монти, без плаща пришлось бы тяжко. Где-то на задворках разума настойчиво вгрызался в висок, как бур краснолюда в скалу, вопрос «Какого хрена он решил вступиться за трактирщицу и влезть в разборки местных бандитов?» Мало проблем у него было дома, так он решил еще и на новое место их притащить? Где хваленый нейтралитет, соблюдаемый ведьмаками? Или это удел Волков и Грифонов, его братья по Цеху давно уже не придерживаются подобных взглядов? Вряд ли на Монти и Улике закончится, хотя Знак Аксий напрочь им стер память, но их главарь то все равно захочет узнать, что произошло в «Хитром пескаре». И вместо помощи, ведьмак, наоборот, накликал неприятности.
Однако ведьмак легко отогнал подобные мысли. Если все получится, он задержится в этом городишке денька на два, а если нет, то вообще проведет здесь не больше суток.
Трое городовых стражников в такой же обмундировании, что и портовый контроль, проводили его подозрительным взглядом. Кроме положенных палашей, он заметил у них висевшие на поясах длинные деревянные дубинки, скругленные на концах. Но судя по тому козырек какого здания они использовали для укрытия, о ведьмаке они забыли сразу же, как только он пропал с их вида.
Бордели Амбрехта работали круглосуточно, их ведьмак насчитал целых пять, и это на территории двух кварталов. А сколько постоялых дворов, Сарет даже не начинал.
Назвать рыночной площадью небольшой единственный выложенный грубым булыжником квадрат свободной от домов местности, можно было с натягом. В центре стояла на каменном постаменте статуя из позеленевшей бронзы высотой почти восемь футов мужчины в мундире морского офицера с саблей на боку, за эфес, которой он держался рукой. Вокруг нее почти друг на дружке теснились под навесами торговые ряды и лотки. Людей почти не было, желающих мокнуть действительно нашлось не много.
Сарет пересек площадь и подошел к памятнику, мельком глянул на ознакомительную табличку, и, не разобрав незнакомый язык, осмотрелся вокруг.
За лотками с покрывающими клятыми словами погоду торговцами, с ходу определил парочку ремесленных и портняцких мастерских, аптеку и цирюльничную, небольшой колодец. Сарет почесал подбородок, вспомнив, что у него остался маленький кусочек мыла для бритья, да и запас травок со спиртом для эликсиров следовало б пополнить. Если получится наняться к начальнику стражи, то попробует получить аванс.
Нужный двухэтажный дом с остроконечной крышей он вычислил по щитообразной вывеске. Вряд ли изображенный круглый черный щит с якорем в центре, наложенный на скрещённые мечи, повесил бы какой-нибудь оружейник. Действительно Рита сказала, что участок амбрехтской стражи найти будет легко.
Возле парадного входа, прячась от непогоды под козырьком, стояла доска с объявлениями. Сарет задумчиво пробежался взглядом по физиономиям, намалеванным не слишком умелой рукой под надписью «РАЗЫСКИВАЮТСЯ». Хм, даже носатый Борзый Дафф есть, но ни одного упоминания о чудовище, разве что, кроме комендантского часа. И охотника не нанимают…
Внутрь он попал беспрепятственно, просто толкнув дверь, окантованную бронзой, и сразу же оказался в небольшой передней, мебелью которой служил широким стол и шкаф, на полках которого лежали гроссбухи, листки бумаг, сшитые в папки из деревянных дощечек и свитки. За спиной, сидевшего за столом городового, что-то заполнявшего в толстой книге, от усилия покусывая верхнюю губу под светлыми усами, была лестница на второй этаж. Вправо и влево уходила пара коридоров.
Дверь за спиной ведьмака бухнула об косяк, и от неожиданности стражник дернул пером, оставив чернильную кляксу.
— Какого Изначального, лунчд?! — возмутился он на Всеобщем, с ходу определив в Сарете переселенца, — Мужик, ты с головой не дружишь, что ли? Смотри, чего натворил!
У городового было остроскулое и сухощавое лицо, на котором смешно смотрелись большие усы, жиденькие соломенные волосики, зачёсанные на бок, чтобы скрыть залысины. Бурый камзол с серебристым галуном на правом рукаве, точной копией вывески, был великоват для его худой фигуры, чем походил на черепаху в панцире.
— Ну, извини, служивый. Кто ж виноват, что ты такой впечатлительный, — ответил ведьмак, свободной рукой стряхивая дождевые капли с плаща, так что они крупными градинами стекли на пол, — И с дверью чего-то можно было сделать, чтоб не хлопала. Или писарям позволено? — не удержался от ехидства Сарет.
Городовой опешил от полученного ответа, мгновение хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу, и, наконец, осознав, что все-таки является представителем закона, разразился гневной тирадой:
— Да ты представляешь, с кем так разговариваешь, лунчд?! — он старался придать своему верещащему голосу угрожающие нотки, но выходило у него это смешно, — Я регистратор стражи портового контроля Амбрехта! А этот галун, — он специально встал со своего стула, и ткнул пальцем в знак на рукаве, — Означает, что я такой же законник, как и остальные и могу тебя сейчас на пятнадцать суток посадить в камеру за оскорбление стражи и бродяжничество!
Сарет едва сдержал смешок, видя, как регистратор для убедительности схватился за дубинку на ремне, откинул капюшон и его разноцветные глаза ожидающе глядели на участкового писаря.
Регистратор заткнулся на полуслове, сдавленно икнул, руки задрожали, об оружии он и думать забыл, но из оцепенения его вывел громкий, наверно даже громовой, женский голос, раздавшийся из помещения, в которое вел правый от передней коридор.
— Что там у тебя случилось, Имон?! Орешь, как на пожаре?
В передней появилась низкорослая стражница, жующая краюху пшеничной лепешки. При ее приближении, медальон Сарета внезапно неприятно завибрировал, что рука ведьмака непроизвольно дернулась к нему, но тот так же внезапно успокоился.
— Тебе чего яйца дверью зажали?
— Да вот, Меррон, приперся тут, — принялся жаловаться усатый, — Дверь придержать не может, — городовой обиженно пожевал губы, которые у него, ведьмак успел заметить, были в маленьких ранках, — Я из-за него отчет испортил, теперь от Бойда нагоняй получу, и еще заставит всю страницу переписывать заново.
— Ну, так это ж твоя вина, Имон? Тебе когда алькальд приказал отрегулировать пружину? — серьезно ответила вопросом женщина.
Ведьмак с интересом рассматривал городовую. Ростом она едва доставала ему до плеча, хотя и Сарет не был великаном. Короткая стрижка каштановых волос с выбритым затылком, острое личико с дружелюбным и веселым выражением, этакая лисья мордочка, если бы не шрам от сабельного удара на лбу. Но темно-карие глаза смотрели на него хищно, изучая и прикидывая, чем может быть опасен этот оборванец, чутка задержавшись на шраме. Фигура женщины была крепкой и сбитой, напоминая песочные часы с узкой талией и широкими плечами и бедрами, которую клепаная куртка не скрывала, а, наоборот, только подчеркивала. Морской палаш, загорелая кожа, походка в раскачку, говорила, что стражница большую часть времени провела на судне.