Чудовище всегда остается чудовищем
Шрифт:
— Эй, что происходит?! — заверещал Борзый Дафф, испуганно стуча зубами.
Его люди тоже начали волноваться, только один понял в чем дело и принялся молиться еще сильнее.
— Заткните им пасти, — скомандовал алькальд, двумя руками держась за рукоять палаша и не сводя глаз с ведьмака.
Все еще недоверчиво следя за монстробоем, Меррон встала рядом с своим капитаном, прикрывая его тыл, о других стражниках она и думать забыла.
Они не слышали его, а вот Сарет — да. Того, кто двигался по верху домов. Перемещался очень быстро и ловко, кружа вокруг них, словно хищник, вокруг своей добычи. Его не
Меч, переливаясь острым блеском, вновь привычно оказался в его ладони, крутанулся в кисти. Курва мать, воскликнул в сердцах ведьмак, надеюсь стальной будет действенен.
Послышался протяжный свист, похожий на тонкий волчий вой, откуда то сверху и сзади, теперь его слышали все, повернувшись на звук. Тот же свист раздался слева, и вновь Сарет и городовые устремили взгляды в том направлении. Затем спереди…и вновь сзади…
— Сука, да оно играет с нами, — прошептал Бойд, и ведьмак был согласен с ним.
Свист исчез, напряжение росло, чуткий слух ведьмака был готов уловить любой посторонний шорох, он даже слышал, как руки стражников сжимают эфесы палашей сквозь дождь.
Но он прозевал нападение.
Не было ни глухого рычания, предшествующего броску, как это любят делать абсолютно все оборотни. Ни яростного визга бруксы или хотя бы того свиста.
Тварь напала молча. Просто появилась из темноты проулка, а не спрыгнула сверху, как ожидал ведьмак. Высокий худющий силуэт с горящими белым огнем глазами возник прямо за спинами стражников, чье внимание было поглощено крышами. Шум дождя приглушили возгласы боли и землю вновь окрасило красным.
Двое городовых упали лицами на землю, их кирасы были разорваны со спины, словно бумажные. Кровавые дыры распахнули свои пасти костями ребер, и ведьмак не мог понять чего не хватает всего мгновение. Им вырвали позвоночники.
Стражниками и бандитами овладел ужас, после того, как два городовых пали мертвыми. Но если первые перед тем, как напрудить в штаны, еще пытались сопротивляться, вторые отчаянно пытались убежать. Они ничего не видели перед собой и создавали преграды оставшимся городовым. В проулке и так было тесно, а пятерым портовым служакам вместе с четырьмя уцелевшими бандитами и подавно. То и дело, кто-то наталкивался на друг на друга и на чудовище, серой тенью мелькавшей между ними.
Тварь взмахнула рукой, вновь брызнула кровь, и молившийся громила повалился на землю, зажимая то место, где у него раньше были рот и нос. Как-будто ей тоже надоело его бормотание. Какой-то стражник попытался достать тварь палашом, ударив клинком сверху. Монстр ловко поймал занесённую руку, вонзил свою лапу тому в живот, прямо под нагрудник, будто знал, что там не защищено, и одним движением вырвал длинный кишечник. Больше монстра истекающий кровью городовой не интересовал.
В какой-то момент этой пляски смерти Потрошитель застыл прямо напротив Сарета в пяти шагах от него, и он мог поклясться своими мечами, что он с интересом изучает его также, как сам монстробой рассматривал его. Вокруг будто все замерло, ушли куда-то в сторону стонущие стражники и бандиты, исчез намочивший штаны Дафф, не было орущего что-то ему алькальда Бойда и оцепеневшей Меррон. Только он и ведьмак, наконец рассмотревший широкую безгубую пасть с острыми треугольными зубами, размером с добрый рыбацкий ножик, под молочно-белыми глазами и плоским носом, светло серую короткую шерсть, покрывающую такое худое тело с выпирающими костями, неестественно вытянутые руки с длинными пальцами и крючковатыми орлиными когтями,
Меч завертелся «мельницей» в руках как будто танцующего ведьмака. Все его движения были краткими и резкими, поскольку в проулке было очень тесно и на размашистые и плавные удары места не было. Сарет не останавливался на одном взмахе и сразу же бил другим, каждый раз клинок проносился совсем рядом. И Сарет не мог понять, то ли чудовище реально везет и оно уклоняется в последний момент или оно реально издевается над ним. Он присев под взмахом когтистой лапы, ухватился за обломки ящика, что валялся у стены и швырнул в монстра. Потрошитель разбил его в щепки еще налету, но Сарет успел этим воспользоваться и бил косым ударом тому в горло, но снова промахнулся, однако к этому он оказался готов, и изменив направление клинка, попытался рубануть наотмашь. В это раз ему повезло, острие прошло по голой костлявой груди, разрезав кожу, но при этом клинок звякнул, словно встретил такой же меч. Чудовище обижено взвизгнуло из-за небольшой струйки вполне человеческой красной крови появившейся из ровного пореза, но не причинив заметного ущерба, а только очень обозлив чудовище. Когтистая лапа успела ухватить похмуревшего ведьмака за шею и по дуге швырнуло Сарета в противоположную стену.
Тело ведьмака жестко вдарилось в бревна, из которого был построен дом, и с грохотом упало в мусор, в котором совсем не давно лежал громила Даффа. Меч где-то рядом дал о себе знать звоном стали о какую-то склянку, но где Сарет не видел из-за потемнения от удара головой об бревна. Чудовище злорадно засвистело подбираясь к нему рядом, словно растягивало удовольствие. Совершенно точно на ее личине, он разобрал выражение торжества. Ведьмак выбрался из-под обломков и используя, стену, как опору смог встать на ноги, левой рукой щупая кинжал за спиной.
Отвлечет им внимание, и попробует использовать свой козырь, припрятанный в рукаве. Не первый раз он оказывался по началу бессилен против какой-либо твари, но живой же ведь до сих пор.
— Эй, блядина, про нас не забыл! — возглас алькальда отвлек монстра.
Бойд не нашел ничего нужного под рукой, кроме своей командирской сумки и швырнул ее прямо в голову твари. Та не ожидала подобной дерзости, получив ею в точно в то место, где у твари располагалось заостренное поэльфьи ухо, и обиженно зарычала.
Рядом с Карбреем застыла Меррон, которая даже палаш свой не обнажила со странным выражением на лице. Удивление с чем то еще, у Сарета не было времени разбираться, он воспользовался замешательством чудовища.
Сарет ударил тем, что всегда действовало против почти всех наземных существ, на которых охотились ведьмаки. Знак Игни, сложенный пальцами левой руки, вспыхнул оранжевым цветком и ноздри защекотал запах паленой собачьей шерсти и жареного мяса, а по ушам резанул дикий крик боли, который мог принадлежать только человеку. Ведьмак не особо церемонился и вложил в огненную волну почти всю свою силу, что сам моргнул от яркого света, чувствуя что у него даже брови подпалило.
Ведьмачьи Знаки всегда действовали не долго, но этого хватило чтобы Потрошитель убежал. Просто отступил назад, закрывая морду обгоревшими руками, а потом цепляясь своими кривыми когтями взобрался по стене дома и, постанывая, скрылся где-то в темноте.
Дождь продолжал лить, но не мог пробиться через навес, чтобы смыть человеческую кровь, пролитую этой ночью. Ведьмак устало прислонился спиной к стене и сполз по ней на землю, поморщившись от боли, постреливающей во всем теле после того, как его, как тряпку шмякнули об стену.