Чукчи. Том II. Религия
Шрифт:
Глава I
РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
Религиозные представления приморских и оленных чукоч настолько сходны, что могут рассматриваться совместно. [10] Небольшие различия будут указаны в дальнейшем изложении.
При ознакомлении с религиозными идеями чукоч у меня сложилась особая теория развития религиозных воззрений первобытного человека. Я изложу ее в начале этой главы. Это дает возможность расположить дальнейший материал в систематическом порядке и облегчит его понимание.
10
Материал, вошедший в эту главу, собран главным образом от шаманов и от стариков, знающих «древние вести» (telenkin pь?ьlte), — так чукчи называют свои мифологические и исторические сказания. Этот термин относится ко всем чукотским народным преданиям, которые в общем еще невозможно подвергнуть подробному разбору, так как большая часть их до сих нор не издана. Впрочем, сказания
Представления чукоч о различных сверхъестественных существах, рассматриваемые в этой главе, иллюстрированы рядом карандашных рисунков, которые я собрал в различных местах обследованного района, заставляя чукоч делать их специально для меня. Мне кажется, что графические изображения вещей, предварительно описанных на словах, могут оказать значительную помощь исследователю и внести в его работу много нового. Сравнивая рисунки, принадлежащие разным лицам, мы можем выявить их общий характер. Тем не менее все рисунки резко индивидуальны. Они представляют научную ценность постольку, поскольку помогают выявить, как отражается все описываемое словесным путем в сознании чукоч. Специально о рисунках я буду говорить в особой главе, посвященной чукотскому искусству, но часть из них я привожу здесь для иллюстрация чукотских религиозных представлений.
Первобытный человек познает жизнь такою, какою она является ему в процессе его деятельности. Его внимание привлекают те предметы, на которые распространяются его действия. Он приписывает им качества, свойственные ему самому. [11] Это является основой первобытных религиозных представлений. Отсюда развивается первобытная мифология, в дальнейшем разветвляясь по многим направлениям и приобретая специальные детали.
Стадии развития первобытных религиозных представлений
11
Я избегаю употребления термина «анимизм», так как он предполагает наличие понятия о человеческой душе, которое, по моему мнению, появляется на более поздних стадиях развития человеческого сознания. Э. Б. Тэйлор говорит, что анимизм зиждется на двух основах, вытекающих из одного источника: 1) представление о душе отдельного существа, продолжающей жить после смерти или уничтожения тела, 2) представление о духах, вплоть до разряда могущественных божественных существ (Первобытная культура, стр. 426, цитировано по английскому подлиннику). Согласно моей теории, оба эти представления относятся к более поздней стадии. Таким образом, мое описание представляет собою попытку обрисовать тот путь, которым первобытный человек дошел до стадии анимизма.
Первоначальное развитие мировоззрения, здесь описываемого, имеет пять более или менее отчетливо выраженных стадий. Стадии эти следующие. На первой стадии всем окружающим предметам приписывается жизнь такая же, какой обладает человек. Формы вещей и их предполагаемое участие в проявлениях жизни не принимаются во внимание и даже вообще не включаются в поле зрения.
Камни, деревья, холмы или облака, а также и явления природы (ветер, дождь, гром) считаются живыми безотносительно к их форме. [12] Предмет движется; следовательно, он живой. Точно так же первобытный человек считает живыми деревья, которые шелестят, ветер, который проносится мимо, камень, который до поры до времени смирно лежит на месте, но может заставить споткнуться человека, когда тот проходит мимо, озера, реки, ручьи, холмы, которые возвышаются над равниной и отбрасывают на нее свою тень. Человек борется с вещами, побеждает или убивает их. Он приносит им жертвы, просит их о защите. Он подбирает какие-либо мелкие предметы и делает их своими амулетами. Он носит их на своем теле и уверен, что это дает ему защиту от всевозможных злых сил. [13]
12
Даниэль Г. Бринтон говорит: «Сознанию дикаря все находящееся в движении, все издающее звук или запах или какими-либо другими качествами привлекающее внимание представляется наделенным тою же безличной духовной силой, которую он чувствует сам в себе, но только в ином выражении. Все прочие явления выражают ту же самую силу и потому в сущности ничем не отличаются от него самого. Какой-либо зверь, растение, камень, движение светил ночью, вой ветра, треск огня, высокий холм — все это проявления одного и того же бытия, наделенные тою же жизнью, что и он сам, происходящие от одного и того же источника жизни» (Brinton, Religions of Primitive Peoples, стр. 136).
Это — если мы исключим «безличную духовную силу» и «всеобщий источник жизни», которые как будто слишком абстрактны для низших стадий развития сознания, — близко к тому, что сказано выше.
Эндрью Ланг говорит более определенно: «Дикарь не проводит резкой границы между самим собою и вещами внешнего мира, которые он считает совершенно подобными себе — будь то животные, растения или небесные тела. Он наделяет половыми и детородными способностями камни и скалы, человеческими чувствами солнце, месяц, звезды, ветер точно так же, как и зверей, птиц и рыб» (A. Lang, Myth, Ritual and Religion, 1, стр. 47).
13
Cp. гл. II.
Дальнейшее развитие ведет к восприятию сходства внешнего вида предмета с общей формой и отдельными частями человеческого тела — появляется представление о внутреннем сходстве, более детальное и определенное. Каждое случайное сходство охотно подхватывается — рот, голова, руки усматриваются во внешнем виде предметов, которые считаются живыми. Легкого сходства с формой человеческого тела достаточно для того, чтобы предмет стал амулетом. Сучок дерева или кусок кожи, раздвоенный на конце, как бы имеющий две ноги, считается человекоподобным существом. Такова вторая стадия, в которую вступает первобытное мышление, когда на смену бесформенного и всеобъединяющего восприятия является признак сходства одних вещей с другими. Благодаря этому сходству вещи воспринимаются с большей отчетливостью и качества их с большей подробностью и определенностью.
Когда это внешнее сходство в свою очередь является недостаточным, возникает идея о том, что вещи имеют двойную природу: свой обычный вид и другой, более или менее человекоподобный. Обе формы вполне материальны, и вещи могут свободно менять их одну на другую. Так, каменные топоры и молотки, употребляемые в хозяйстве, превращаются в людей, а потом опять ложатся на свое место в прежнем виде. С другой стороны, и человек может превратиться по желанию в животное или в неодушевленный предмет. Неодушевленные предметы, приняв свою другую форму, приобретают жизнь и становятся способными к обычным человеческим действиям. Эти изменения чаще всего приписываются животным и вполне соответствуют представлениям первобытных людей о двойной природе животного мира. Это — третья стадия развития первобытного мировоззрения.
Как прямой вывод из идеи о двойной природе вещей возникает представление о том, что одна из двух сущностей, свойственных им, — внешняя, другая — внутренняя, скрытая под обычной формой. А поскольку она скрытая; она вообще невидима человеческому глазу, но тем не менее она все же способна к выходу из внешней оболочки и тогда представляется в виде человеческого существа. Так возникает первое представление о различии между материальной формой и жизненной силой, которая в ней содержится. Появляется дух, или «гений», «леший», «водяной» антропоморфного вида. Он вообще невидим, нематериальный предмет представляет его постоянное местообитание, которое он может покидать, принимая свой настоящий, человекоподобный образ.
В таком виде он может явиться шаману или другому человеку по своему желанию и выбору. Это — четвертая стадия. Она предполагает сосуществование материального предмета и его «гения», тогда как на третьей стадии мы видели лишь две отдельные сущности, которые могли заменяться одна другою. Отделение «гения» от материальной оболочки, однако, возможно лишь до известной степени.
Вообще говоря, «гений» не должен уходить далеко от своего обиталища и возможно скорее должен вернуться туда. Вместе с тем ему присущи все материальные и духовные свойства обычного человека.
Концепция «гения» прекрасно определяется у американских эскимосов под именем inua — «его человек» (на языке азиатских эскимосов — juwa). Здесь ясно видно, каким образом человекоподобный дух увязывается вместе с вещью. Животные, согласно этому представлению, суть человеческие существа в оболочке из шкуры, которую они могут скинуть по своей воле. Человек, наоборот, может по своей воле превратиться в животное или неодушевленный предмет, надев на себя шкуру или покрывшись оболочкой, напоминающей внешний вид данного предмета. Затем, сбросив надетую маску, он снова становится прежним человеком.
К этой стадии относится возникновение представления о человеческой душе, которая заключена в теле и время от времени может покидать его во сне.
На более первобытных стадиях человек не может объяснить себе сновидений и принимает их за действительную жизнь, которою живет душа во время своих странствий.
На пятой стадии «гении» совсем освобождаются от своей материальной оболочки, получают полную свободу движений и становятся настоящими духами. Их человекообразность становится более отчетливой и приобретает новые детали. Многие из них приобретают индивидуальные черты и вступают в разнообразные отношения друг с другом. Так возникает первичная мифология, состоящая из рассказов о духах, наделенных специальными силами, невидимых, способных летать, но все же совершенно человекоподобных, нуждающихся в пище и подверженных смерти. На этой стадии возникает верование, что мертвецы после разрушения их тела становятся невидимыми духами. Оно развивается из представления о душе, обитающей в человеческом теле, точно так же, как представление о свободно живущих духах развивается из представления о «гениях», заключенных в материальных предметах.
Все это порождает идею о жизни мертвецов на «том свете», в «потустороннем мире», где у них есть свои семьи, охотничьи промыслы и т. д. Параллелизм в развитии представления о духах и о загробной жизни мертвецов приводит к тому, что мертвые живут в одном «потустороннем мире», а духи — в другом. Образуются несколько «миров», располагающихся этажами над и под землей, одни населены покойниками, другие — духами. Вместе с тем определяется различие между покойником и человеческой душой. Последняя представляется маленькой, хрупкой, беспомощной, подверженной опасностям со стороны враждебных духов и нуждающейся в покровительстве духов, благорасположенных к человеку. Мертвые, наоборот, представляются как невидимые духи, большие и сильные, гораздо сильнее человека. Они страшны, способны причинить всякое зло живым или, наоборот, благорасположены к ним и оказывают всяческую помощь своим живущим потомкам. Так возникает культ покровителей-предков, который, однако, предполагает ряд пройденных стадий развития и уже приобретенную способность составлять более сложные и специализированные воззрения. [14]
14
Герберт Спенсер, который вообще рассматривает культ предков как главный источник религии (Основы социологии, I, стр. 305), считает, что он возникает лишь тогда, когда неопределенные и неустойчивые представления о враждебных силах превращаются в определенную и твердую веру.
Тенденция следовать примеру прародителей, которая столь сильна у первобытных людей, способствует возникновению культа предков. Мне кажется, что все это в значительной степени приложимо также к религиозной жизни чукоч и, при отсутствии других объяснений, может служить для объяснения различных обрядов и церемоний.