Чукчи. Том II. Религия
Шрифт:
Характеристика пяти стадий развития первобытной религии дана здесь в схематическом виде. На самом деле все пять стадий, будучи весьма элементарными, возникают почти одновременно и сосуществуют рядом. Тем не менее при более тщательном изучении первобытной мифологии можно заметить, что более ранние стадии как бы отмирают, тогда как более поздние находятся в полном развитии, и как раз эти последние в настоящее время преобладают у большинства первобытных народов.
Рассматривая согласно предложенному плану материал, собранный при ознакомлении с чукотскими религиозными идеями, мы увидим, что основной фон относится к первой стадии, когда представления о жизни просты и олицетворение предметов и явлений природы отсутствует.
Материальные предметы, рассматриваемые как живые
Вообще говоря, чукчи считают, что вся природа — живая и каждый материальный предмет может действовать, двигаться по своей воле. Про каждый предмет чукчи говорят, что он getьnvьlen («имеющий хозяина»), но, еще чаще — говорят — gequlilin («имеющий голос»). Это означает, что предметы живут и жизнь эта не отделима от них самих. Предметы, «имеющие голос», действуют посредством своих материальных качеств и возможностей. Так, например, камень, одаренный голосом, просто срывается с места, скатывается с грохотом и попадает в человека, которому он хотел повредить. Он может также убедить человека подобрать его и сделать своим амулетом.
В космогонических сказаниях чукотских шаманов (так называемых, e?е?elьne loo — «вещи, видимые шаманами») мы видим жизнь, пронизывающую всю природу, которая описывается в своих отношениях к шаманским духам следующим образом:
«В речном яру живет человек, голос там существует и говорит. Я видел хозяина этого голоса и говорил с ним, он подчинился мне, преклонился и принес мне жертву, тот приходил вчера. Маленькая серая птичка с синей грудью, которая шаманит, сидя в углу между суком и стволом, и призывает духов, приходит и отвечает на мои вопросы. Дерево дрожит и плачет под ударами топора, как бубен под колотушкой. Оно было моим служебным духом; колотушка приходит, и я держу ее в руках…»
«Все сущее живет; лампа ходит, стены дома имеют свой голос, и даже урильник имеет собственную страну и шатер, жену и детей и бывает служебным духом. Шкуры, лежащие в мешках на запас для торговли, разговаривают по ночам. Рога на могилах покойников ходят обозом вокруг могил, а утром становятся на прежнее место, и сами покойники встают и приходят к живым». [15]
В другом сообщении такого же характера маленькая птичка, сидящая во впадине сука, бьет в травяной бубен. Ее жертва — жучки или червяки — лучшее из ее корма. Вороватый ворон спускается к ней, слушает ее песни и завладевает ими, втягивая их своим дыханием.
15
В. Г. Богораз. Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе, СПБ, 1900, стр. 385, 386. (В дальнейшем это сочинение обозначается: «Материалы». Прим. ред.)
В третьем рассказе всякая вещь имеет свой голос (gemge-etьnvьlьm) или своего хозяина (gamga-etьnvьlьm). Шкуры, приготовленные для продажи, имеют «хозяина». Ночью они превращаются в оленей и ходят на свободе. Деревья в лесу разговаривают между собой. Даже тени от стен составляют целые племена, они живут в шатрах и выходят на охотничий промысел. Радуга и солнечные лучи имеют своих «хозяев», которые живут на самой высокой части радуги, а также и на том месте небосвода, откуда истекают солнечные лучи. Они сходят на землю этими дорогами света.
В одном чукотском рассказе злой дух (kelь) поставил свой ночной сосуд возле тела захваченного им мальчика, который притворился мертвым. Злой дух испражнился в сосуд и велел испражнению сторожить тело мальчика. Вскоре мальчик пошевелился, и тотчас же сосуд захрипел и закричал. Спящий злой дух проснулся и подошел посмотреть на пленника, но мальчик лежал без движения. Дух рассердился, выругал сосуд и помочился в него. Немного спустя сосуд опять захрипел, но голос был плохо слышен из-под мочи. Мальчик быстро вскочил и дополнил сосуд своими собственными выделениями, чтобы заглушить сторожевой голос. [16]
16
В. Г. Богораз. Материалы, стр. 193.
Здесь мы видим живое описание ночного сосуда, как живого существа, проявляющего жизнь без всякого изменения формы.
Усвоение этой простой идеи о жизни неодушевленных предметов представляет много трудностей, так как эти предметы не имеют органов и приспособлений, необходимых для проявления жизни. В преодолении этой трудности чукотская религиозная концепция переходит на вторую стадию, отожествляя различные части предмета с соответственными органами человеческого тела.
Так, например, опьяняющие мухоморы представляют собою «особое племя» (janra-varat). Они очень сильны, и когда растут, то прорывают своими крепкими головами плотные корни деревьев и рассекают их надвое. Они прорастают сквозь камни и раздробляют их в мелкие куски. Мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор явится в виде однорукого и одноногого человека, а другой — похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы, как таковые. Число их, видимое человеком, соответствует тому, сколько он их свел. Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухоморо-человека, если съел два-три, увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи. Пути мухоморов извилисты. Они посещают страну, где живут мертвые. Этот момент иллюстрирован рисунком, сделанным одним чукчей (рис. 1).
Рис. 1. Чукотский рисунок, изображающий дороги людей Мухомора.
Представления, характеризующие третью стадию, столь же многочисленны. На этой стадии, как было сказано, предметы представляются имеющими двойную сущность: обычный вид и другой, антропоморфный вид, в котором они живут человекоподобной жизнью. Так, деревянные амулеты, спокойно лежащие в деревянном ящике, превращаются в пастухов и ночью отправляются в оленье стадо охранять его от волков. Рано утром они возвращаются на прежнее место и снова становятся кусочками дерева. Такое превращение все же не меняет основных свойств предметов. «Деревянное племя» (uttьremkьn), деревья во множестве являются на зов шамана, но, входя в юрту, они боятся огня, так как он может сжечь их. Человеческий кал представляется хвастливым стариком, одетым в одежды из блестящего коричневого меха. Он боится собаки, так как собака может съесть его. [17]
17
Во многих чукотских рассказах солнце, море, небо являются как живые существа, сохраняющие свой внешний вид. В одном рассказе солнце в шаманском споре пускает в ход свой зной и сжигает соперника. Море топит соперника или, в другом рассказе, давит льдом, а небо тоже давят, сбрасывая на него свою верхнюю корку. Надо заметить, что так действуют они только во время шаманских выступлений; во все остальное время солнце, море и небо выступают как настоящие люди. У них тоже двойная природа, которую они могут произвольно изменять (В. Г. Богораз, Материалы, стр. 285).
Представления второй и третьей стадии лучше применимы к животным, чем к неодушевленным предметам.
Звери как люди
Все звери представляются имеющими свою страну и хозяйство. На Чукотском полуострове я встречал охотников, которые ни за что не хотели выкапывать из нор маленьких лисенят, потому что лисицы имеют свое хозяйство (genьmlinet) и они могут навредить охотнику своими домашними чарами.
У черных и у белых медведей тоже есть свое хозяйство. Черные медведи живут в подземных жилищах, а у белых медведей есть свои поселки на льду в открытом море; они существуют охотой на тюленей и моржей и организуют для этого целые походы; они строят снежные дома, которые освещают жировыми лампами; вообще, их жизнь во всем подобна человеческой.
Орлы тоже особое племя. Одно из орлиных семейств имеет раба, по имени Rьrultet. Он был похищен с земли много лет тому назад. Он приготовляет пищу для орлов, и лицо его черно от сажи.
Всякие мелкие пташки тоже живут на особой земле. Они выезжают в маленьких игрушечных кожаных челноках на охоту за червяками и букашками. [18]
У морских зверей есть тоже большая страна далеко в открытом море. Она расположена по сторонам материка и отделена от земли глубоким потоком, который всегда трясется, как бездонная топь. Этот поток непроходим для всех, кто приходит с земли.
18
Крашенинников (Описание земли Камчатки, т. I, стр. 228, изд. 1786 г.) упоминает о таких же представлениях камчадалов. Они утверждают, что когда не видно ни одной мыши, то это значит, что мыши отправились в открытое море на моржовую охоту. Их челноки — это раковины особой формы, похожие с виду на человеческие уши. Эти раковины так и называются — «мышиные челноки».