Чума в Бедрограде
Шрифт:
— У Порта, например. То есть нет, но по мнению Максима может быть, — невнятно пробормотал Дима. — Если ему по каким-то загадочным причинам не хочется возвращаться в Университет.
Дима вот очень хорошо мог понять нежелание возвращаться в Университет. Вот просто чрезвычайно хорошо. Особенно на медфак, особенно в лазарет.
Оттуда даже чёрствый Ройш на днях позорно сбежал.
У кровавой твири есть некоторая неудобная особенность: вытяжка, выжимка и прочие «вы-» из неё нестабильны, слишком быстро выводятся из организма. Вариант на спирту надёжнее, но не будешь же натурально поить студентов твиревой настойкой до позеленения, её просто неоткуда в таких
В общем, «твирью-в-жопу» происходящее на медфаке называется не только из сентиментальных соображений.
В общем, лучше бы не было ни жоп, ни твири. Потому что на самом деле (внимание, неожиданное признание) Дима вовсе не медик, и плохо это не только потому, что ему где-то не хватает компетентности. С компетентностью как раз всё в порядке — Попельдопель и Шухер всегда рядом, они точно знают, чего не стоит делать.
Только вот у не-медика Димы нет ещё и столь нужной любому сунувшемуся в нелёгкое медицинское дело привычки созерцать чужие страдания. И соответствующего профессионального равнодушия нет.
Это довольно позорно, вообще-то говоря: назвался индокитайцем — полезай под воду. Верх идиотизма — убедить окружающих в том, что им надо немного помучиться, и оказаться не в состоянии их мучения терпеть.
Так что сжимаем зубы и крепко держим в голове, что это всё — во имя великой цели. И страждущим не забываем напоминать. В их представлении великая цель немного не такая, но экспедиция в Вилонский Хуй — это тоже неплохо, это тоже стоит того.
Верно?
Ну мало ли, немного чешется жопа.
Думайте о скопцах.
Им вон и не такое довелось потерпеть, а смотрите, какие бодрые.
И успокойтесь, конечно, у нас есть ещё обезболивающие.
Кстати, хотите послушать историю без имён, в которой Дима вдрызг надрался на первом курсе, пересчитал все ступени грандиозной истфаковской лестницы, и что из этого вышло?
Синяки? Ха! Да у него шрамы есть!
А ещё он поспорил кое с кем, что, когда это всё закончится, пробежит голым по истфаку. Билеты стоит брать уже сейчас, Охрович и Краснокаменный скоро подойдут.
Конечно, смеяться больно, ну так и не смейтесь. Не смейтесь, он кому говорит.
(Спорил, кстати, с Бровью, сейчас даже не может вспомнить, о чём, — и, наверное, держать слово уже и необязательно.)
Зато тестовая версия лекарства, слепленная днём, сработала. В тестовых же условиях, но. Шприцы, халаты и легенды уже выданы старшекурсникам медфака — буквально через несколько часов они побегут по некоторым районам Бедрограда колоть больных, типа прививать от новой формы ОРЗ — до всяких коммуникаций с фалангами, Бедроградской гэбней, Бюро Патентов и кем угодно ещё.
Чем скорее — тем лучше.
Буквально через несколько часов старшекурсники медфака будут в этом доме, потому что, как выяснилось, в этом доме тоже чума.
Дезинфекция в трубах поможет некоторым не умереть, но лучше пере, чем недо.
— Лекарство от нашей чумы у Порта? — почти раздражённо бросил Гуанако. — Максим не может быть таким дураком. Будь оно у Порта — всё портовое лекарство давно бы было у нас. Как и вообще всё портовое.
— Ага, если бы наши бордельные помещения не были заняты — занимаемы примерно сейчас, — все мальчики и девочки, видимо, тоже перекочевали бы. — Дима задумчиво поковырял кафель. — Гуанако, скажи мне
— Выплывем — разберёмся.
Так же, как и всегда.
— Порт не бесится хотя бы?
Гуанако махнул рукой с некоторой досадой.
Значит, бесится.
— В Медкорпусе никогда не задумываешься о том, что сколько стоит, всё выдают сразу, готовым и просто так. Реагенты, аппараты, подушечку, если спишь на рабочем месте. — Дима выбрал на поковырянной стене место без чёрных разводов и прислонился — так оно как-то удобнее. — Но на моё ж имя весь Медкорпус выписывал себе то, что дают готовым и просто так, но не сразу. И почему-то довольно многим хотелось монетизировать степень моего благородства, рассказав, сколько они на мне сэкономили — и времени, и денег. Тогда-то я и усёк, что медицина — дорогая штука.
— Какое тонкое и изящное развязывание языка! — фыркнул Гуанако, но улыбнулся. — Хуй с тобой, есть проблемы. Но это не твоя головная боль.
— Ты не посмеешь помешать мне стать истинным средоточием мировых страданий. Я так и так им буду, просто меня куда меньше прельщает путь, связанный с обнаружением где-нибудь в Порту твоего хладного тела, — Дима вздохнул. — Хотя, конечно, если я попрусь в Порт один кого-то там искать, недолго мне ходить средоточием мировых страданий.
— Вот-вот, и это во-первых, — чрезмерно серьёзно кивнул Гуанако. — А во-вторых, не за что страдать пока. Просто сегодня с утра до всяких разных уважаемых и жадных людей доползли какие-то левые заказы на кровавую твирь. А твири нет — Портовая гэбня заморозила весь оборот ночью с воскресенья на понедельник. Потому что хуй же знает, каковы масштабы трагедии и, соответственно, сколько твири в итоге понадобится. Короче, по Порту можно наскрести только ту мелочь, которая была на руках до воскресенья, а остальное — неизвестно где и, главное, неизвестно почему. Заинтересованные лица и так волнуются, а тут эти заказы. Выгодные и на большие объёмы, которых хуй. И вроде хотели со Святотатычем никаких больших коммерческих предложений не пропускать в народ, а они всё равно откуда-то пролезли, — щёлкнул языком, машинально полез за сигаретами, но потом, видимо, решил-таки не дымить в ванной Габриэля Евгеньевича, дотерпеть хотя бы до коридора. — Срань, но пока живём.
Твири надо много, много надо твири, не факт ещё, что обойдутся тем, что есть. Нерациональный, но единственный способ введения в организм. И Дима зарёкся заниматься твирью сам, потому что у него уже один вид стеблей начал вызывать безудержную жадность и «давайте попробуем порцию поменьше», а на медицине экономить нельзя.
Только Гуанако он об этом говорить пока что не стал. Чтобы разобраться, надо выплыть, а выплывать с бременем тяжкого знания сложнее, чем без него.
Об этом говорить не стал — так ляпнул о другом (потому что нечего давить речевые интенции), о чём совсем не стоило:
— Если у Габриэля Евгеньевича — и Максима, чего уж там — правда чума…
Если — то что?
То много вариантов продолжения фразы, что на практике означает — ни одного.
— Нехорошо как-то вышло.
Гуанако в ответ снова усмехнулся, протянул руку и потрепал Диму по затылку.
Молча.
Типа и без слов всё понятно.
Двадцать-мыслей-одновременно построились-таки парами и наконец-то покинули голову, даже относительно правильный выбрали момент. Дима отлепился от стены и несколько неловко (быстро же он отвык, полугода не прошло — и небыстро же он привыкает обратно) уткнулся Гуанако носом в плечо.