Чума вашему дому
Шрифт:
Кроме чего?
— Лен, у нас вентиляция вообще работает? Дышать нечем.
— Работает, — она вскинула аккуратно подщипанные бровки. И спросила ехидно, когда пациент ушел, унося направления и рекомендации: — Вентиляция? До приливов тебе еще далеко. И уж вряд ли внезапно возбудил сморщенный писюн с французским насморком. О ком подумала, Тома? Случайно не о красавчике-спонсоре?
Спас меня приоткрывший дверь Тарас. Ну просто deus ex machina[1].
— Не занята? Пойдем ко мне.
Следующий пациент еще не подошел, и я отправилась за братом. Испытывая легкие угрызения совести из-за того, что сдала его Артему
— Ну как у тебя? — спросили мы друг друга одновременно. У нас такое бывало нередко. Все-таки близнецы, на одной волне.
— Если б у того хрена не КАСКО, оформили бы все на месте, ущерб копеечный, — сердито проворчал Тарас. — А вот фиг. Сначала ждали гайцов целый час, потом в отделение поехали. Только сейчас освободился. А ты как? Успела от Тимаева сбежать?
— Да прямщас. Пока с тобой разговаривала, он вышел и уволок к себе.
— Что, грязно домогался?
— Фи, Матрас. Помнишь, как Люкина баба Мила говорила, когда ты матерился?
— Обещала язык с мылом помыть. Да… было время. Часто баб Милу вспоминаю. Но, кстати, я не матерился, так что не надо тут.
Я кратенько рассказала о нашей с Артемом беседе, о том, как он попросил показать ему клинику, и об «экскурсии».
— Кстати, просил прислать на мыло финансовые показатели и медстат.
— Похоже, дело на мази, — не слишком весело предположил Тарас, и меня это вдруг взбесило.
— Послушай, бро, давай ты уже поймешь наконец, что ведешь себя как капризный и трусливый ребенок. Или как страус. Удобно прятать башку в песок и думать, что убежал от проблем, да?
— Страусы не прячут башку в песок, это миф.
— Прекрати! — окончательно разозлилась я. — Страусы, может, и не прячут, а вот ты — да. Дай бог Люке здоровья на много лет, но как вообще не думать о том, что может произойти? И не надо мне тут затирать, что мысли материальны. Тебе предлагают деньги, чтобы, в случае чего, можно было оперативно помочь твоей жене, чтобы она не носилась в поисках грамотного врача. А ты рожи корчишь.
— Да хватит уже, Тамара! — заорал Тарас. — Отвяньте от меня уже все. Задрали. Отправлю. Договорюсь. Подпишу. Что вам еще от меня надо?
А вот это было уже интересно. Да, Артем попал в точку, Тарас зачастую вел себя как капризная барышня. Но такие вот истерики ему были не свойственны. Я вспомнила разговор с Люкой по телефону, и это заставило меня еще сильнее заподозрить, что между ними не все ладно.
— Ничего не надо, — я развернулась и вышла, аккуратно прикрыв дверь. Едва сдержав желание от души ею хлопнуть.
Весь остаток дня настроение у меня было встрепанное. Раздражение и беспокойство за Тараса и Люку мешалось с каким-то странным волнением. И хотя причина его была более-менее понятна, разобраться в нем я никак не могла.
Что это вообще такое? Интерес? Да, но не тот, который я обычно испытывала к мужчинам. На ум шло слово «возмущение». Не эмоция, а в физическом смысле. Изменение состояния одного объекта под воздействием другого. В детстве я любила читать всякий научпоп, и меня буквально зачаровала фраза о том, что существование планеты Нептун предположили, исходя из возмущения орбиты соседнего Урана.
Это было похоже, даже очень. Как будто его планета приблизилась к моей и сбила ее с выверенной орбиты. Не критично, может, не слишком заметно, но… ощутимо. Я жила себе в своем сонном болотце, где один
Этот аукцион в Юсуповском, куда мы с Тарасом приехали только ради знакомства с ним, стал начальной точкой сразу для нескольких событий. Не отправься я туда, не порвала бы в тот вечер с Сашкой. И Тарас не напомнил бы мне о Стасе, заставив вытащить из памяти то, о чем я давно уже не думала. А если б Сашка не заявился за вещами, Павел просто довез бы меня до дома и поехал дальше по своим делам.
Короче, если б не эта встреча с предполагаемым спонсором, не думала бы я сейчас о четырех мужчинах сразу. О каждом — по-разному.
[1] (лат) Бог из машины. В античной драматургии бог, появляющийся на сцене при помощи специального механического приспособления и решающий проблемы героев. В переносном смысле — неожиданная развязка ситуации с привлечением внешнего фактора
16
Бросишь в воду камень — пойдут круги. А потом снова все успокоится. Тишь да гладь. Только вот благодать ли?
Сашка больше не объявлялся, что меня вполне устраивало. Павел в памяти тоже как-то вернулся в череду пациентов. Смешно сказать, но я на их причиндалы смотрела внимательнее, чем на лица. Некоторые даже запоминала, если выделялись габаритами или нестандартными диагнозами. «Вот был однажды крендель, с таки-и-им прибором… и с таки-и-им мягким шанкром[1] на нем». Как-то так. Ну а Стаса я загнала туда, где он пребывал и раньше. В темную пещеру на задворках галактики.
А вот Артем в мыслях подзадержался. Не то чтобы я по-настоящему о нем думала, нет. Это, скорее, было похоже на мелкую колючку от кактуса, засевшую под кожей. Не больно, но беспокоит. И не вытащишь, потому что не видно.
Я не ждала новой встречи, хотя рано или поздно она должна была состояться — при условии, что фонд все-таки решит выделить нам денег на открытие нового отделения. Не представляла какое-то возможное развитие отношений. Не вспоминала в деталях наш разговор. В общем, это не было похоже ни на одно мое знакомство с мужчиной, которое затем переросло в нечто большее. Даже с Павлом все выглядело более понятным: что-то вполне могло бы сложиться, не будь он моим пациентом. Но все равно Артем словно незримо витал рядом.
А еще я присматривалась к Тарасу. На работе мы виделись каждый день, кроме выходных, но разговаривали больше по делу, нежели о чем-то личном. Если подумать, мы и раньше не слишком откровенничали, а после одной не особо приятной истории, когда он передал Стасу мои слова, не предназначенные для чужих ушей, я свела подобные излияния до самого необходимого минимума.
Конечно, я замечала, что Тарас стал каким-то дерганным, раздражался по пустякам, но мне и в голову не пришло связать это с Люкой. Скорее, с работой и с отцом, поскольку он контактировал с ним гораздо чаще, чем я. Если бы дело оказалось в здоровье Люки, он наверняка бы поделился. Но реплика об отношениях, которые ни уму ни сердцу, заставила задуматься. И особенно ее резко сникший голос, когда я упомянула долг и жалость. Все это, разумеется, не могло не беспокоить, и я вряд ли сказала бы, за кого переживаю больше.