Чумные
Шрифт:
– Но почему?
– Спросил Нил с таким искренним удивлением, что внутри Ванессы полыхнул огонек злости.
– Почему?
– Ее голос стал ледяным насквозь. Таким, что от одного тихо произнесенного слова Нил отшатнулся.
– У тебя еще хватает глупости спрашивать, почему я ему верю!? Да потому что, дорогой, ты не будешь жеманиться и воротить нос от еды, протянутой тебе незнакомцем, когда ты подыхаешь с голоду! И уж тем более не будешь подозревать, что она отравлена!
– Ванесса, нам нельзя ссориться.
– Вдруг заявил Нил.
Ванесса хотела еще что-то сказать, что-то ядовитое, и остановила себя только в последний момент, когда слова уже готовы
Какое-то дворцовое помещение, кажется, жилая комната. Она сидит на колене у отца, он обнимает ее обеими руками. У нее синяк на глазу - результат драки с одним своим другом, уже запудренный, но еще видный. Она плакала, то ли от злости, то ли оттого, что лиловый синяк не будет сходить еще очень долго. Отец что-то говорил юной Ванессе. Та отвечала: "Он первый начал!" Короткое воспоминание было очень свежим, точным. Реальным.
"Ну и какая разница, кто начал?
– Говорил ее отец.
– Во-первых, даме не к лицу драться кулаками. А во-вторых, пойди и помирись с тем мальчиком, хорошо? Не сейчас, так чуть попозже. Друзьям нельзя ссориться, я же тебя учил, что от каждой ссоры и грубого слова на твоей дружбе появляется трещинка. И чем больше этих трещин, тем проще ее разбить так, что собрать ее будет уже нельзя".
Ванесса так же стояла на месте, по-прежнему сверлила Нила пронзительным взглядом синих глаз, ее руки были сложены на груди. Она все еще злилась - безумно злилась из-за того, что Нил не понимал очевидного и воротил нос от лекарства, точно маленький ребенок, и искренне не понимал, почему она придерживается противоположного мнения. Это просто выводило ее из себя. Но Ванесса понимала, что Нил прав в другом - им нельзя ссориться. Не так уж много у нее друзей, чтобы ругаться с ними из-за каждой глупости. Он у нее всего один, и для нее он больше, чем друг. И пока у нее есть лишняя минута, нужно постараться сгладить эту трещинку на их дружбе, которую она так неосторожно надколола. Сейчас, за этот жалкий отрезок времени, пока не принесли носилки. Потом будет некогда, а еще позже - слишком поздно.
– Извини, сорвалась.
– Ответила она тем же тоном. Грубым, но не таким холодным.
– Не злись, я... Просто волнуюсь за тебя. И за твоего отца тоже.
– Злюсь, сам видишь.
– Ванесса тяжело выдохнула, все еще чувствуя легкую кипучесть внутри себя. Вымещать ее на Нила ей больше не хотелось, и Ванесса была этому рада. Однако злость теперь было некуда девать, и она плескалась внутри девушки, паля ее нервы. Чувство было мерзким.
– Но я успокоюсь, если ты об этом.
– Хорошо. Скажи, а как он там? Что, неужели все так?..
– ...Плохо. Он в бреду. С трудом меня узнал.
– Ванесса почувствовала, как к горлу опять подступает горький ком.
– Послушай, не бери в голову, ладно? После того, как я увидела, что с ним, я вся на нервах.
– Ничего, я понимаю.
– Ты хороший парень, и...
– Она запнулась, поняв, что времени уже слишком мало, и что она может не успеть.
– Давай потом встретимся и все обговорим, хорошо?
– Да, конечно.
– На его лице промелькнула улыбка.
– Ладно, мне пора идти. Нужно приготовить все дома, отца вот-вот перенесут ко мне. И спасибо за заботу, в любом случае.
Нил кивнул ей, и Ванесса заметила, как расслабились его плечи. Девушка подумала, что они, наверное, разговаривали не больше минуты. Слишком мало, чтобы за это время можно было что-то решить, понять или обсудить. Но это было нужно. Хотя бы заклеить скол на их
"Так почему не скажешь ему о своих чувствах? Почему оттягиваешь момент? Когда ты уже признаешься ему?" - спросил ее внутренний голос.
Когда эта мысль пришла ей в голову, Ванесса была уже на пристани. Стоило ей ступить на дощатый настил берега, как ее ноги сами ускорили шаг.
"Скоро. Только отец выздоровеет, только встанет на ноги... Нет, я клянусь себе. Клянусь, что после этого поймаю его по пути домой, приглашу на ночную прогулку в те руины древнего мраморного сада под видом обсуждения поэм и песен. А там будь, что будет. Я хочу быть счастливой, хочу быть с ним, хочу быть любимой! Только бы болезнь отца быстрее отступила..."
В чуть поредевшую толпу у торгового ряда она вошла, уже переходя на бег. Если ее кто-то увидел, обернулся ей вслед или окликнул, она этого не заметила. Спины, руки и однотипные наряды деревенских жителей сменились рядами домов и заборчиков, в большинстве своем таких же однотипных. Уже выбегая на главную дорогу, Ванесса вспомнила, как еще маленькой носилась по коридорам дворца вместе с другими детьми - дворец был не только для семьи короля, в нем проживало почти сорок семей из одиннадцати знатных родов. Девушка любила бегать по его длинным коридорам, убегая от кого-нибудь или догоняя, хоть часто ее потом приходилось искать по всему дворцу. По нему она вообще не передвигалась никак иначе, кроме как бегом.
За этими мыслями она и не заметила, как главная дорога сменилась редкими домишками на окраине, тропинкой в траве, калиткой ее дома и дорожкой к крыльцу.
"Интересно, сколько у меня еще времени?
– Подумала девушка, отпирая дверь.
– Отца будут нести осторожно. Десять минут у меня есть".
Ворвавшись, почти влетев в собственный дом, Ванесса тут же принялась за дело. Она приготовила свою постель для больного, постелила новые простыни, проверила алхимическую машину на неисправности, не протекают ли где трубки, клапаны, бак с водой и котел, нет ли трещин на колбах и пузырях. Открыла окно для вентиляции комнаты, проверила печь; приготовила препараты, которые, возможно, могли понадобиться Филиппу, достала сосуды, инструменты, стойки и смеси. Когда все было готово, она отошла к входной двери и окинула взглядом комнату. В первую секунду ее все устроило, но в следующую ее взгляд, как всегда, упал на пол под кроватью. Так и есть, она опять выпирает. Самый край. Ванесса подошла к кровати и вытащила предмет, прямой угол которого выглядывал из-под чуть свалившегося на пол легкого одеяла.
Это оказалась большая деревянная шкатулка, в локоть длиной и в две ладони шириной, высота которой измерялась едва ли половиной ладони. Крышка шкатулки (а скорее маленького ящика) не была прикреплена к нижней половине петельками, а одевалась и снималась свободно. Ванесса знала, что стенки ящичка тонкие, при желании их можно было сломать ударом кулака. Если вытащить содержимое, которое плотно подпирало все шесть граней.
"Сейчас не время. Они придут с минуты на минуту" - Напомнила себе Ванесса, но желание было слишком велико. Хотя бы еще раз увидеть свои старания перед тем, как окунуться в сутки беспрерывной работы и волнения, неужели ей нельзя?