Чуть-чуть считается
Шрифт:
– Я так прямо чувствовал, что этим кончится, – проворчал Витя. – Быстренько Ивану Грозному доложили, кто достал Светлане билеты на москвичей. Кто же это ему мог доложить? Вот всыплет он нам теперь! Любу так он небось побоялся вызвать, у неё папа. А нам за неё отвечай.
И, сказав про Любиного папу, Витя вспомнил слова своего папы. Про то, о чём папа думает, когда его вызывают к начальнику. А может, такая мысль у Вити и появилась именно потому, что Любин папа был начальником?
– Ты вот что, Прохоров, – сказал Витя. – Ты, как, значит, Иван Грозный начнёт про своё, думай прямо
– Про чего – про другое? – не понял Федя.
– Ну, он начнёт про те билеты, а ты прямо думай, как мы с тобой на рыбалку пойдём.
– На рыбалку? – захлопал глазами Федя. – Как – на рыбалку? Сейчас? Заместо эшафота?
– Ой, дурак ты всё-таки прямо какой, Прохоров! – удивился Витя. – Я говорю: когда Иван Грозный начнёт нас ругать, ты не слушай, про что он ругает. Ты в это время про рыбалку мечтай. Это такой способ. Тютя.
– Да-а, – протянул Федя, – спо-особ. Если бы он ругал. А он всегда так говорит, что и не понятно, серьёзно он или шутит. Всегда с этим царём своим, с Иваном Грозным. А ты, Витя, знаешь вправду, за что Иван Грозный убил своего сына? Знаешь?
– За что, за что! – сказал Витя. – Какая на царя управа была. Царь кого хотел, того и убивал. Хоть собственного сына, хоть кого.
– Вот именно: хоть кого, – подтвердил Федя. – Не даром нашего тоже Иваном Грозным зовут. Своих детей у него нет, так он на чужих кидается.
О том, с кем Светлана Сергеевна ходила в воскресенье на концерт, в понедельник с утра знал весь четвёртый «б». Ребята знали, что хмурый завуч (так ему и надо!) сидел в театре один, рядом с пустым креслом. Знали, что после антракта он не выдержал и ушёл. Потому что увидел в самой удобной ложе, рядом со сценой, Светлану Сергеевну вместе с дядей Андрюшей. А этого он, по вполне понятной причине, стерпеть не мог.
Особенно подробно знали обо всём девочки. Они знали даже то, какие у Светланы Сергеевны были на концерте туфли. Светлана Сергеевна первый раз надела в театр свои недавно купленные туфли на толстенной подошве-платформе. Девочки не знали лишь одного: почему Светлана Сергеевна и дядя Андрюша тоже ушли со второго отделения концерта. Не знали и терялись в догадках. Ведь все родители, все до единого, говорили дома, что концерт им очень понравился. Выходило, что всем понравился, а Светлане Сергеевне с дядей Андрюшей – нет. И в этом крылась какая-то неразгаданная тайна.
В понедельник с утра в классе помимо всех этих вопросов обсуждался ещё один: а если бы Витя, Федя и Люба не привезли домой Светлане второй билет, воспользовалась бы она «вопросами по методике» или осталась дома. И большинство считало, что Светлана Сергеевна всё равно пошла бы в театр. Хоть с завучем, но пошла. Зачем же сидеть дома, когда пропадает билет?
И никто ни на минуту не мог себе представить, что из-за этого несчастного билета Иван Г розный поступит так сурово: возьмёт и без всяких яких вызовет с третьего урока Витю с Федей на эшафот. Разве это было по-справедливому – сразу вызывать на эшафот? У нас каждый человек имеет полное право доставать кому хочет и как хочет билеты. Сам Иван Грозный ведь достал! И потихонечку подсунул Светлане Сергеевне. Он думал, что
И вот, с трудом переставляя тяжёлые, как у водолаза на суше, ноги, Витя с Федей кое-как добрели до кабинета завуча. С минуту они сопели у дверей и подталкивали друг дружку локтями.
– Давай, – сопел Федя.
– Почему это прямо я должен первый? – отвечал Витя. – Вот ты первый и давай.
Постучать в дверь никто из них так и не решился.
Неожиданно дверь зловеще скрипнула и распахнулась сама.
– О, кто ко мне в гости! – сделал широкий жест Иван Игоревич.
– Милости прошу! Что мнётесь, родимые? Где так вы в поисках добычи землю носом роете. А тут вишь враз замялись. Заходите! Смелее!
Переступив порог. Витя мельком увидел на стене знакомую картину Репина, на которой царь убивал своего сына. Вернее, он его уже убил. Царевич в шелковом халате полулежал на роскошном ковре, опершись на левую руку. Из виска у царевича хлестала кровь. А Иван Грозный с выпученными глазищами придерживал сына и зажимал у него на голове рану.
– Хочу выяснить у вас, родимые, один вопрос, – со знакомой ласковостью в голосе спросил завуч. – Как вы относитесь к коровам?
Вопрос о коровах Витю удивил не очень. Иван Грозный умел задавать ещё и не такие вопросики. И чем ласковее он спрашивал, тем более неприятные последствия тебя ожидали.
Ласковости в голосе завуча на этот раз было больше обычного, и на душе у Вити сделалось совсем кисло. Ему сделалось так кисло, что даже не сравнить с тем, как было в субботу из-за того подшипника.
Опустив голову, Витя смотрел в пол. Рядом со своими ботинками он видел грязные и стоптанные ботинки Феди Прохорова. Ботинки у Феди застыли носками внутрь. И кроме своих и Фединых ботинок. Витя больше ничего не видел. В кабинете угрюмо висела тишина. Лишь за окном чуть слышно шелестел дождь.
Уставившись на ботинки, Витя вспомнил, что делает папа, когда его вызывают к начальнику. Вспомнил и стал тоскливо размышлять о том, что после дождя обычно появляется много червей. Их лучше всего копать у Феди в саду, в самом дальнем углу, около подгнившего забора. На червя после дождика хорошо берёт всякая рыбёшка. Хоть тебе плотвичка-краснопёрка, хоть колючий в полосатой тельняшке окунь…
– Стоп! – раздался тут в тишине голос завуча. – Не нужно так громко, родимые. И пожалуйста, не перебивайте друг друга. В вашем слаженном дуэте я, к сожалению, не улавливаю личного отношения каждого из вас к затронутому вопросу. Я у вас спросил: как вы относитесь к коровам?
К коровам Витя в принципе относился положительно. Если бы, разумеется, завуча и впрямь интересовали коровы. Но какое отношение имел крупный рогатый скот к театральным билетам? Ясное дело, никакого.
И чтобы зря не ломать себе голову, Витя стал думать дальше про то, про что думал. Про дождь, червей и рыбалку. Он стал думать о том, что не худо бы взять с собой на рыбалку деда. Вот приедет дед Коля – и прямо сразу взять его с собой на рыбалку. Если, конечно, мама права и дед Коля вовсе не болен.