Чуть свет, с собакою вдвоем
Шрифт:
— Ну, мне показалось, он странноватый.
— Странноватый? В каком смысле? — спросил Барри.
Вряд ли на свете еще осталось странноватое. Консьержка была австралийка. Не продохнуть от них.
— Ну не знаю — параноик слегка? Не ходил, а как будто рыскал тут. Один раз, по-моему, в куртке что-то прятал и все время сумку с собой таскал, рюкзак. Теперь только и думаешь — террорист, да? Какой-то он сомнительный был. А что он сделал?
— Пока не знаю, — сказал Барри. — Можно его номер глянуть?
В номере — ничегошеньки. Этот
Барри достал из мини-бара миниатюрную же водочную бутылку, сел на постель и выпил одним глотком. Нет сил, и так постоянно. Он обхватил голову руками и уставился на ковер, заметил то, что пропустила горничная, — волос. Не человеческий. Барри взял его двумя пальцами и пригляделся. Собачий, что ли?
Этот Джексон приехал искать правду о Кэрол Брейтуэйт, так? Линда, Трейси, Барри. Эпизодические роли, статисты в драме о смерти Кэрол Брейтуэйт. Может, пора на сцену исполнителям главных ролей? Наступили последние времена. Барри сгорит синим пламенем — можно и еще кое-кого с собой прихватить.
Сейчас хорошо бы прилечь, подремать, но он поднял себя с кровати и выпил еще одну мини-водку. Потом налил в бутылочки воды и сунул их в мини-бар.
Нельзя так дальше. Он больше не может. Настал час расплаты. Для Барри. Для всех.
— Спасибо, лапуля, — сказал он, возвращая пластиковый ключ от номера. — Залови мне кенгуру, договорились? Вот и умница.
Собака сидела рядом, и оба они смотрели на удаляющийся «сааб».
— Слов никаких нет, — сказал Джексон. Как будто потерял старого верного друга. — Мне нравиласьэта машина.
«Сааб» замедлился, и Джексон сказал:
— Бежим, она, наверное, передумала, — и помчался вперед.
«Сааб» притормозил, выплюнул на обочину Джексонов телефон и поехал дальше, а Джексон с собакой устремились следом. Машина подразнила его еще раз — снова остановилась и выплюнула рюкзак. Джексон опять побежал, но не успел добраться до «сааба», как тот поехал снова. Джексон подобрал телефон и рюкзак, подождал — может, еще что-нибудь отдадут, — но «сааб» набрал скорость.
— Прекрасный пол, — пояснил Джексон собаке. («В каком смысле прекрасный?» — однажды спросил он Джулию. «Прекраснее иного в любви и на войне», — ответила она.)
В заднем окне туда-сюда метрономом покачивалась серебристая палочка. Девочка прощалась.
Они в глуши. Позвонить другу? А у него есть друзья? Может, Джулия. А чем она поможет? Спросить зал? Он обернулся к собаке. Бестолковое создание. В кармане нашлись собачьи галеты — все, что осталось от покупок на бензоколонке. Маленькие печенья в форме косточек. На удивление аппетитные, — впрочем, Джексон взял себя в руки и кинул галету собаке.
Пожалуй, разумно вызвать такси, но телефон, хоть и пережил полет и падение, сигнала не ловил. Делать нечего — придется пешком. Само собой, псу этот план нравился больше, чем Джексону.
До встречи со следами цивилизации прошло добрых полчаса. Собака услышала мотор прежде Джексона. Тот схватил пса за ошейник, оттащил к обочине, и они стали ждать машину из тумана. Джексон припомнил «лендкрузер», подумал было броситься в ближайшую канаву, однако поблизости не было канав, а он уже видел, что по пустынной дороге к ним приближается не «лендкрузер», а серый «авенсис».
Джексон выставил руку.
— Кошелек или жизнь, — шепнул он собаке.
«Авенсис» затормозил, опустилось стекло.
— Приветик, как это мило вас тут встретить, — сказал водитель.
Джексон уставился ему в лицо, снова жалея, что не купил очки. Знакомый?
Водитель открыл дверцу и сказал:
— Что-то есть общее у привета и преисподней, так ведь говорят? Подвезти вас, сквайр?
Гостиничный официант, который оставил маячок. Джексон покосился на собаку — должна подтвердить, — но собака уже ловко запрыгнула под пассажирское сиденье — привыкла.
Джексон неохотно забрался следом.
На зеркале заднего вида болтался мохнатый и квелый розовый меховой кролик. На конкурсе сорных автомобильных аксессуаров Джексонов талисман, светящаяся Дева Мария на приборной доске, что вибрирует на присоске и таит две пальчиковые батарейки в святом своем нутре, даст еще какую фору мохнатому розовому кролику.
— Итак, шеф, — Уитби? — спросил водитель «авенсиса», приподняв воображаемую шоферскую кепку.
— Будьте любезны.
По сравнению с этим «странность» — вчерашний день.
— Славная у вас псинка, — сказал водитель.
— Да, — сказал Джексон, — вы уже говорили вчера, когда нацепили на него маячок. Почему вы за мной следите?
— Может, я за собакой слежу. — Он завел «авенсис». — Ну, сквайр, поехали. Сперва возьмем Манхэттен [148] , а?
— Вы вообще кто?
— И с порога трудные вопросы. Кто я? — задумчиво повторил его новый приятель. — Кто я? Разумеется, можно перефразировать: кто мы все?
148
«Сперва возьмем Манхэттен» ( First We Take Manhattan,1987) — песня канадского поэта, музыканта и автора песен Леонарда Коэна (р. 1934) с его альбома «Я твой» ( I’m Your Man,1988); впервые была исполнена в 1987 г. бэк-вокалисткой Коэна Дженнифер Уорнз и вышла на ее альбоме «Знаменитый синий плащ» ( Famous Blue Raincoat,1987).
— Это был не философский вопрос, — сказал Джексон.
— Имя, звание и личный номер?
— Имени хватит.
Вблизи Джексон разглядел, что этот человек слегка побит жизнью. Пепельная кожа курильщика — и, словно по команде, он достал из бардачка сигареты:
— Хотите?
— Нет, спасибо. — Смирись — ты попал в альтернативную реальность, сказал себе Джексон. Случилось это, вероятно, где-то по прибытии в Лидс. — Это как-то связано с Линдой Паллистер?
— С кем?
— А с Надин Макмастер?