Чувства наизнанку

Коэн Даша

Встретились глазами. Сухо друг другу кивнули. Вот и все…

И за ребрами ломит — не продохнуть!

Мои косые взгляды ребята заметили почти сразу, а потом и Рома подвалил, чуть прижал меня к себе, снова зачем-то провоцируя босса и задаваясь закономерным вопросом:

— И который из них твой Гадович?

— Он не мой, — прикусила я нижнюю губу.

— Но все же?

— Тот, что в черной футболке, — пояснила я.

— А, который со всеми прощается?

И я тут же резко повернулась, замечая, что, действительно,

Марк жмет парням руку и, не оглядываясь, покидает игровой зал. И настроение мое сразу же упало ниже плинтуса. И боулинг стал не нужен. И вообще…

— И давно ты по нему сохнешь?

— Я не…

— Ой, даже не пытайся мне наваливать, Татьяна, — и улыбка чеширского кота заставила меня тут же заткнуться.

— Со школы, — выдохнула я.

— Звучит дерьмово, — пожал плечами Рома.

— Это мягко сказано, — уныло потянула я.

— Клин клином вышибать пробовала?

— Я не такая, — честно призналась, а парень тут же заржал и подытожил наш сумбурный сеанс психотерапии.

— Ну и дура!

Да уж, с этим не поспоришь.

Вот так в противоречиях и пролетела неделя, а потом вновь наступил очередной рабочий понедельник, где я по-прежнему была всего лишь одной из подчиненных, которой приходится сидеть на очередной летучке и стараться не пялиться на слишком идеального начальника.

На его пальцы, что так уверенно держат золотую ручку и размашисто что-то пишут ею в ежедневнике. На его губы, что задумчиво поджимаются, на какую-то реплику моего коллеги. На глаза цвета стали, что больше не смотрят на меня с интересом.

Но я только киваю сама себе и призываю быть благоразумной. Чувства чувствами, но я себя ведь не на помойке нашла?

А потом наступил вторник и все мысли о Хане и его равнодушие мне пришлось выкинуть из головы. Звонок с незнакомого номера и я приняла вызов, а потом не сразу нашлась, что ответить.

— Здравствуйте. Татьяна Юрьевна?

— Да, это я.

— Вас снова беспокоит Гузова Елена Павловна. Вынуждена вам сообщить, что ваша мама, Сажина Тамара Георгиевна скончалась сегодня утром, не приходя в сознание от печеночной комы. В информированном согласии пациент указал вас, как единственного родственника, кто может позаботиться о его теле после смерти.

— Спасибо, что сообщили, Елена Павловна, — пробормотала я и быстро отерла с лица соленую слезу, — я вызову ритуальную службу. Всего вам доброго.

— Татьяна Юрьевна, — окликнула меня женщина.

— Да?

— Ваша мама просила передать вам свои серьги и обручальное кольцо. Вы приедете за ними.

Ну надо же! Не пропила… Даже с того света эта женщина продолжает меня удивлять. Да вот только, плевать я хотела!

— Нет, — жестко ответила я.

— В любом случае вам необходимо забрать справку о смерти.

— Черт! — беззвучно ругнулась я, а потом заключила, — Хорошо, я подъеду, диктуйте адрес.

Записала и зависла. А потом на полном автопилоте

набрала службу, которая должна была помочь организовать захоронение тела. Все сделала и опять обернулась каменным изваянием, не понимая, что происходит, где я и кто я.

Мама умерла…

Ее больше нет.

— Тань, у нас совещание у Хана через минуту! Ты чего расселась? — окликнула меня какая-то девушка и я кивнула, вставая на ноги и, словно пьяная, последовала за ней.

А потом притормозила, когда передо мной вдруг материализовался сам начальник.

— Что с тобой? — совершенно безэмоционально спросил, а я зачем-то честно ответила.

— Мама умерла. Утром.

Кивнул. Поджал губы. Выдохнул и припечатал.

— Свободна на сегодня. Все, иди.

Развернулся и ушел в переговорную, а я затравленно оглянулась по сторонам, ища хоть какой-то поддержки. Но не нашла. И почти в отчаянии двинула туда, куда было сказано.

На выход.

Глава 12. О том, как приходят самые наглые…

Таня

Серьги и обручальное кольцо я так и не забрала из морга. Не смогла. Смотрела на них отрешенно, а потом просто развернулась и ушла, понимая, что мне не нужна такая память. Да и не было между моей матерью и отцом никогда настоящего брака — это кольцо, будто насмешка над нами.

Подачка.

И последнее «прощай» я тоже не сказала. Не шала в себе сил сделать это. Получила справку о смерти и уехала. А по завершении всех дел, завалилась к Стасу и Аринке. Они не пилили мне мозги расспросами, просто молча были рядом, большего мне было и не надо.

Простая поддержка, что я все сделала правильно.

— Я заказала кремацию, — будто в бреду пробормотала я, — к чему хоронить человека, если никто и никогда не придет, чтобы проведать его там?

— Таня, никто тебя не осуждает, — прикоснулся к моему плечу подруга.

— Ты никому, ничего не должна. Главное — быть честной перед самой собой, а не корчить кого-то на публику.

А я только благодарно им кивнула. За то, что поняли. За то, что не отвернулись.

В четверг все было кончено. На процедуре я не присутствовала, лишь получила сообщение от ритуальной службы, что все прошло успешно и урна с прахом моей мамы будет помещена в местный колумбарий.

Вот и все.

Ах, нет. Не все.

Еще же осталась квартира. Та самая, из которой меня вытурили пять лет тому назад.

И вот теперь-то и нарисовался мой папаня. Резко вспомнил о нашем существовании.

Пятница. Утро. На еженедельном совещании мне звонит Раиса Сергеевна. Я скидываю, но старушка не унимается и продолжает атаковать мой телефон. Хан психует и жестом указывает мне на дверь. Вылетаю и тут же перезваниваю.

Мало ли что случилось.

— Татка! Тут Козинский! Дверь собираются ломать в квартиру Томки.