Чувства наизнанку
Шрифт:
— Ответь мне, — прикусывает он мою нижнюю губу, но я только отрицательно трясу головой, и, сама того не зная, спускаю его демонов с цепи.
— Марк! — охнула, когда его темноволосая голова опустилась ниже и сомкнулась на моей напряженной вершинке.
А в ответ — только довольное урчание, и еще одна атака, которая, к моему ужасу, заканчивается болезненной судорогой между разведенных ног.
— Остановись, — бормочу тихим, сбитым шепотом, но ему и дела нет до моих просьб.
— Я рассчитывал услышать нечто другое, — и дьявольская улыбка прожгла меня насквозь, посылая по коже волну сумасшедших мурашек.
Непонимающе распахнула
И где-то здесь я опомнилась, понимая, что со скоростью света лечу в сети этого похотливого паука.
Потому что его пальцы оказались там, где им не следовало быть! Нагло. Беспардонно. Как будто он имел на это право.
— М-м, видишь, Таня… Ты такая мокрая. Для меня.
Резкий взмах руки, и мою ладонь обжигает боль от пощечины. И пока Хан стоит абсолютно потрясенный моим поступком, я соскальзываю со стола, тут же одергивая свою юбку, и несусь на выход, не забыв прихватить свою сумочку.
— Таня! — рычит он мне вслед, а я только вскидываю руку с поднятым средним пальцем и еще сильнее припускаю в сторону лифтов.
— Иди ты к черту! — шиплю я и на ходу ловлю спустившийся с ноги чулок.
Глава 2. О том, как я потеряла стыд…
— Тань! Танюха! Татьяна Юрьевна, черт тебя раздери! — вырывает меня из сна голос моей закадычной подруги.
— А-а? — вздрагиваю всем телом и разлепляю я глаза, осоловело смотря по сторонам и решительно не понимая, что происходит.
— Бэ! — рычит Ковалева.
— Ты на кой, спрашивается, разбудила меня, женщина? Мы что, горим? — бухчу я, переворачивая подушку прохладной стороной, а потом снова заваливаюсь на нее и блаженно выдыхаю.
Так по кайфу! Прохладно…
Ведь тело странно ломит, и вообще в комнате что-то неприлично жарковато.
— Вот так значит? Я ее тут от кошмаров спасла, а она морду воротит, неблагодарная…
— Кошмаров? — приоткрыла я один глаз.
— Кошмаров!
— Какая содержательная беседа у нас с тобой выходит с утра пораньше, но давай перенесем ее на более позднее время, —
— Кошмаров, Тань, — бухтит Нинка, и я прямо вижу, как она обиженно надула губы.
Снова открываю глаза, и точно — сидит, словно надутый ребенок, хорохорится.
— Ну че там? — сдаюсь я и переворачиваюсь на спину.
— Че, че… Стонала, будто тебя режут, и все повторяла как заведенная: «Марк, не надо. Марк, отпусти…».
Ля, какие веселые истории!
Внутренности моментально обварило кипятком да так неожиданно и сильно, что пришлось судорожно стиснуть бедра. А потом медленно прикрыть глаза и беспечно улыбнуться подруге, чтобы не выдать себя с головой. Чтобы она не увидела в моих бесстыжих глазах даже намека на то, что я позволила вчера с собой сделать.
— Вот же мерзость какая! Даже во сне мне покоя не дает, гадкий тарантул! — пожала плечами и показательно вздохнула.
— Что он тебя там пытал, Тань?
— Где? — ужаснулась я.
— В кошмаре твоем, ну!
— А-а-а, ну да пытал, Нин, — кивнула я и снова откинулась на подушку, прижимая руку к неистово колотящемуся сердцу.
И в этот самый момент картинки сновидений, словно яркие грани калейдоскопа, завертелись в моем сознании. Зачем мои замшелые мозги решили все это прокрутить во снах еще раз — черт его знает! Но, Боже, да, это случилось! Снова. Как наяву.
Я. Он. Чертов стол…
Так, стоп!
— И как пытал? — никак не могла угомониться подруга, а с ней и услужливые воспоминания усиленно бомбардировали мои мозги.
Поцелуи. Прикосновения. Толчки.
— Лишил премии на полгода, Нинусь, — проскрипела я и накрылась подушкой с головой.
— Извращенец! — зарычала подруга, а я ухмыльнулась, искренне соглашаясь с такой формулировкой.
Ковалева еще что-то бухтела и вздыхала, затем встала и потопала в душ, а после на кухню, чтобы сварить себе кофе позабористее. А я только слушала ее возню и снова медленно погружалась в сон. Почти растворилась в его теплых, обволакивающих объятиях, а потом мое сознание прострелила ужасная, просто отвратительная мысль: сегодня суббота, а это значит, что уже послезавтра я должна буду прийти на работу в офис, где будет и Он тоже.
Прийти и взглянуть ему в глаза!
И тут же протестующий стон сорвался с моих уст. А потом и еще один вперемешку с рычанием.
Да за что, блин, мне это все? За что?
— Ты что тут опять стонешь, горемычная? — ворчит Нинка, и я чувствую, как под ее весом прогибается скрипучий диван.
— Ну что за утро? Уже постонать не дают спокойно человеку, — бухчу ей в ответ и выныриваю из-под подушки.
— Утро начинается не с кофе? — протягивает она мне кружку с ароматным напитком, все как я люблю: черный и без сахара.
— Не с кофе, — согласно тяну я и делаю большой глоток, жмурясь от удовольствия, — спасибо!
— Пять рублей, — лохматит мне волосы Нинка и встает на ноги, — слушай, мне тут из салона написали, один мой мастер заболел. Ты как, не обидишься, если я скажу тебе, что через два часа должна выйти на замену? Лето, отпуска, мне некого больше выдернуть.
— Не обижусь, — пожимаю плечами, — но с одним условием, Нин.
— Ась? — подняла на меня свои глаза подруга.
— Выброси уже этот диван! Мне двадцать два, но после ночевок у тебя я целый день чувствую себя старой вешалкой. И, вообще, ремонт бы тебе тут не помешал, а на его время ты и у меня пожить можешь.