Чувства наизнанку
Шрифт:
Ну надо же…
Хмыкнула и еще раз заглянула в коробку, замечая там еще кое-что, а именно прямоугольник картона, исписанный размашистым, угловатым почерком:
«Кажется, я остался тебе должен, Таня. Надеюсь, что я все правильно запомнил и с размером не ошибся».
Какой позор!
Зарычала и тут же скинула с кровати невесомое белье и несчастную карточку, словно мерзких тараканов, а затем вырубила свет и приказала себе спать.
Спать!
И не думать, как бы соблазнительно я выглядела бы в этом
Ох, черт, не получается. Ладно! Я дорисую эту картинку: рядом со мной не Марк, ох, нет, нет, нет… А вот, например, какой-нибудь Бред Питт, ну или там Том Харди. Вот, так-то лучше!
И с этими блаженными мыслями я и уснула, а утром проснулась бодрая и настроенная на позитивный лад. И плевать я хотела, что по квартире раскидано чертово белье. Я его соберу и перед работой весело закину в мусорный бак.
Ну или после работы. Или на выходных. Как получится, еще я время специально на всякие там тряпки не тратила.
Но уже на обеденном перерыве о легкости пришлось забыть, потому что мой телефон неожиданно подал сигнал входящего сообщения. Глянула на экран и подавилась салатным листом.
Какого художника ему от меня надо?
Хан: «Татьяна?»
Пожевала губу и с выпученными глазами оглянулась по сторонам. Но медлить было как-то нельзя, ибо этот гад гадский все-таки на минуточку мой начальник.
Я: «Я вас слушаю, Марк Германович?».
Хан: «Я все еще жду отчет».
Отчет? Какой отчет? Он что бредит? Открыла сумку и выудила из нее записную книжку, а затем принялась неистово выискивать в ней записи по поводу хоть какого-то мало-мальского отчета, который может ждать от меня этот бессовестный и наглый человек. И ничего. По нулям!
Я: «Простите, но вы мне не напомните о каком отчете идет речь?»
Хан: «Ошибся ли я с размером или нет?»
Сволочь!
Подскочила на ноги и, чтобы не закричать, прижала ладонь ко рту. Мысленно прооралась и только потом снова уселась за свое место, игнорируя потрясенные взгляды людей, что обедали рядом со мной. А потом прикрыла глаза, медленно выдохнула и принялась строчить ответ с мстительной улыбкой на губах.
Я: «Не ошиблись, Марк Германович. Мой любовник оценил ваш подарок. Спасибо вам!».
Выкуси, сволочь ползучая!
Глава 3. О том, как кое-кто потерял совесть…
Знаете? Вообще-то я рассчитывала, что этот похотливый неандерталец хоть что-то еще мне напишет, но…
Нифига!
Ни строчки!
Даже смайлика убогого не прислал. Собака сутулая!
А я так раздраконилась, ух! Даже пальцы загудели написать ему нечто такое провокационное и бесящее, чтобы у него кровь из глаз хлынула, глядя на мои письмена. И так облом.
Сволочь.
И весь остаток дня я ходила дерганная и нервная. До такой степени, что допустила несколько ошибок в работе, и пришлось все переделывать. Но на телефон я продолжала подозрительно коситься и ждать, что начальник все-таки даст о себе знать. Ну, а как нет?
Кто бы смолчал в такой ситуации? Вот! Никто.
А этот… бракованный какой-то попался.
Ну и ладно. Подняла руку и резко опустила. Что у меня дел важных что ли нет, об этом мужике придурочном думать все время? Есть!
И погрузилась в свои графики, таблицы, циферки.
Правда, сладкая жизнь длилась недолго. И уже в четверг первый зам моего босса объявил, что после обеда будет онлайн-совещание аж с самим Ханом. Присутствовать надо всем.
Конечно, я приуныла. А потом долго рассматривала себя в маленькое карманное зеркальце, без конца поправляя и без того идеальный нюдовый, офисный макияж. Одернула безупречно отутюженную блузку и привычным движением смахнула с пиджака несуществующие пылинки. Вздохнула. Вроде нормально, не за что упрекнуть.
Вот только волновалась я абсолютно напрасно. Все сотрудники отдела собрались в переговорной и смиренно дожидались, пока на большом экране появится изображение нашего руководителя. А уж когда это произошло, я будто бы с ноги получила смачный пинок в живот.
Потому что его стальной взгляд всего лишь за одно мгновение прожег меня насквозь.
И воспоминания снова хлынули взрывной волной. Неуместные и порочные. Заставляющие меня стыдливо поджать ноги под стулом и, потупив взор, поправить выбившуюся из прически прядку дрожащими пальцами.
Нужно просто взять себя в руки. Дело-то простое. Не смотреть ему в глаза. Не разглядывать пухлые губы. Не медитировать на его длинные, музыкальные пальцы, которые лениво крутят в руках дорогую шариковую ручку.
Только работа. Только хардкор.
И понеслось.
Хан гонял подчиненных и в хвост, и в гриву. Кому-то везло, и его слушали молча, а кому-то не очень, и он выхватывал от Марка Германовича по первое число. И, казалось бы, идеальный доклад превращался в филькину грамоту, когда суровый руководитель указывал на невидимые для всех огрехи. И пружина ожидания внутри меня скручивалась все сильнее и сильнее. И я уже не была уверена в том, что и моя работа выполнена на высший балл.
Вот сейчас он дойдет до меня, и мне крышка. Растопчет! Закатает в асфальт!
Но время шло, а Хан так и не назвал мое имя, а потом и вовсе нарезал всем новых задач, попрощался и отключился. А я, прибалдевшая и дезориентированная, осталась сидеть на своем стуле и недоуменно хлопать глазами.
Что? А как же я?
И холодок страха прокатился по позвоночнику.
А что, если это точка? Что если Хан вернется из командировки и укажет мне на дверь? Что тогда?
Нет, он, конечно, гадский гад и все такое, но… у меня неподъемный кредит, и мне никак нельзя сейчас остаться без места. Вообще никак!