Чуж чуженин
Шрифт:
— Нас с твоей матерью никто не спрашивал, когда женили. Мы и друг друга-то первый раз увидели на свадебном пиру. Ты с моё поживи сперва, а потом судись принимайся.
— Тебе хорошо говорить, авось, не на оборотнице женили! — в отчаянии выпалила девушка.
Брови Всеслава изумлённо взмыли, словно он не мог решить, рассердиться ему или рассмеяться.
— Неужто и ты туда же? Бабы болтают, а ты и уши развесила?
— То не одни бабы болтают. Будто сам не знаешь, какая молва за зазимским княжичем стелется, — поджала губы Мстиша.
— Чего обо мне только языки не мололи, — усмехнулся князь, разглаживая пышные усы. —
— Да что ж я, проклятая какая? — в сердцах воскликнула княжна, видя, что отца ничем не пронять. — Чем я хуже Предславы?
— Ничем, донечка, — ласково проговорил Всеслав. — Верно ты сказала, Предслава по любви за Боряту пошла, да не всем такая судьба суждена. Ты другая, Мстиша. Ты сильная. Моего племени. Твои плечи крепче, значит, и ноша на них другая уготована. Ничего не попишешь. — Всеслав скупо улыбнулся и провёл ладонью по щеке погрустневшей дочери. — И не стоял враг над нами, когда Предславина пора пришла. Большое дело тебе суждено сотворить, славное, достойное. Свяжешь накрепко Медынь с Зазимьем, заручишься подмогой сильного соседа, чтоб, коли придёт беда, не остались мы одни против супостатов.
Княжна понурилась и хмуро смотрела в пол. Её больше не радовал перезвон серебряных усерязей.
— А о Сновиде не жалей, — добавил Всеслав после короткого молчания, и Мстислава вскинулась, чувствуя, как к очам подступили жгучие, обидные слёзы. — Он тебе не верста. Не твоего поля ягода.
Девушка несколько мгновений кряду смотрела на отца, шаря глазами по родному лицу в поисках хоть малейшей надежды. Но на суровом челе не отражалось ничего, кроме горькой правды. Может, Всеслав и баловал дочь сверх всякой меры, он всегда был с ней предельно откровенен и напрасных чаяний не дарил.
— Люблю его, тата! — бросилась она на грудь отца, давая, наконец, волю слезам, утыкаясь в жёсткую, пахнущую дымом бороду.
— Знаю, лисонька моя, знаю, — нежно перебирал Всеслав золотистые пряди дочери. — И говорит мне сердце, что ещё найдёшь ты своё счастье. А жениха не обижай и Хорта прими, как полагается. Тебе с ним путь неблизкий разделить предстоит. И скоро.
????????????
Разговор с князем придал Мстиславе решимости. Дороги назад не существовало, и твёрдость отцовского намерения развеяла остававшиеся сомнения. Успокоившись и призвав всё возможное хладнокровие, княжна приготовилась встречать зазимское посольство.
Хорт со своей малой дружиной ожидал в гриднице, и при появлении Гостемилы и Мстиславы мужчины поднялись и низко поклонились. На лице княгини, с одной стороны, было написано облегчение, ведь, наконец, приличия оказались соблюдены, но с другой, его омрачало беспокойство. Наверняка падчерица заготовила очередную выходку. И теперь, видя, что зазимцы все как один замерли, кажется, потеряв дар речи, Гостемила не знала, радоваться тому или досадовать.
Что и говорить, Мстислава была хороша. Она постаралась предстать во всей красе, намереваясь сразить и смутить человека, который приехал, чтобы вырвать её из дома и как добычу принести в зубах своему хозяину.
Светло-голубая верхница тончайшего переливчатого шёлка приглашала полюбоваться мягко очерченными изгибами покатого стана и подчёркивала прелесть глаз и молочной, светящейся кожи. В толстой, как пшеничный сноп косе, перекинутой на грудь, поблёскивали жемчужные нити, которым вторило нарядное очелье и три ряда низок.
Не зря нынче Мстислава велела Векше доставить из холодного погреба льда — щёки и губы алели, а очи блестели, маня, дурманя мужа, что теперь не мог отвести от неё взгляда, который даже не слышал косных речей княгини, лепетавшей про немочь, якобы помешавшую её падчерице явиться к дорогим гостям раньше.
Нет, глядя в эти искрящиеся самодовольством и лукавством глаза, осенённые пушистыми бровями и длинными ресницами, только глупец поверил бы россказням о хвори. Мстислава лучилась здоровьем и красотой, и она видела, что Хорт, наверно подготовленный злыми языками, оказался безоружен перед её чарами.
Словно стряхивая с себя оцепенение, он несколько раз моргнул, и в прояснившемся взоре княжна с раздражением прочитала, что воевода справился с собой, и гораздо быстрее, чем ей того хотелось. Он прищурился, и его немного раскосые глаза заиграли насмешливыми огоньками.
— Слава Пресветлой Матери, ты в добром здравии, княжна. Не напрасно мы Богине требы клали.
Хорт снова поклонился, и в его стати было столько достоинства и уверенности, что Мстиша невольно окинула взглядом поджарое, ловкое тело воеводы. Возвращаясь к его лицу, девушка увидела, что уголок рта зазимца приподнялся — он подметил и то, как Мстислава нарядилась, пытаясь ослепить его, и то, как два дня продержала в унизительном ожидании. Ни тем, ни другим воеводу Ратмира смутить не удалось.
Что ж, она и не такие крепкие орешки раскалывала.
Мстислава сладко улыбнулась и чуть повернула голову набок, давая жемчугам огладить бархатистую скулу. Трое зазимских мужей, что стояли за спиной воеводы, и дышать забыли, следя за каждым движением Всеславны, но Хорт лишь улыбнулся, словно не замечая её колдовского морока.
— Княжич просит прощения, что дела держат его в Зазимье, вдали от своей прекрасной невесты. Он считает мгновения до встречи и посылает сии дары.
Хорт подал знак, и его люди поставили перед княжной пару увесистых ларцов и откинули крышки. Мстиша безразлично скользнула по содержимому ленивым взглядом. В одном лоснились чёрные меховые шкурки соболей — пара сороков, не меньше, из другого показывалась шитая золотом червчатая объярь. Княжна кивнула, да так небрежно, что зазимцы невольно поджали губы и покосились на воеводу. Но Хорт невозмутимо сделал новый знак, и поднесли ещё один ларчик, в котором поблёскивали украшения, произведшие на Мстиславу такое же малое впечатление. По её небрежному мановению пальцев смиренно склонившая голову Векша тотчас кинулась, чтобы исполнить немой приказ и принять у княжны подарок.
Но от волнения или по неловкости рука чернавки дрогнула, едва не опрокинув ковчежец. Её спас зазимский воевода, успевший подставить ладони под тонкие пальцы девушки и поймать ларец. Векша вспыхнула так, словно кто-то раздул дремавший в загнётке уголь, и ответила Хорту полным отчаянной благодарности взглядом. На лице молодого воеводы затеплилась улыбка, совсем не похожая на ту, которой он только что одарил её госпожу. Впрочем, Хорт тут же посуровел, будто опомнившись, где находится. Почтительно кивнув, он отступил на шаг от девушки, которая сделала то же самое, съёжившись у правого плеча Мстиславы.