Чужак в чужой стране
Шрифт:
— Не думал, что шутка настолько стара… А Майк ловко ее использовал. Он считает: когда вы встречаете еще кого-то, кто грокает, будь то мужчина, женщина или бродячая кошка, вы видите «свой хвост». Вселенная — это то, что мы состряпали сами на скорую руку, да и забыли о том.
Джубал угрюмо промолвил:
— Солипсизм, пантеизм — ими можно объяснить что угодно. Вышвырнув любой факт, вызывающий неудобство, примирить все теории, включая факты и заблуждения. Все равно что сладкая «вата»: один вкус, а жратвы нет. Никакого удовлетворения, все равно что кончать рассказ словами: «…и тут мальчик упал с постели и проснулся».
— Не
— Мне известно, что он ездил с цирком, но неизвестно пока, как он там опозорился.
— Трюки классные, даже меня надул. Им хватило бы и самих фокусов, но он заворожил их своей болтовней. Наконец он замолк, потом произнес: «От Человека с Марса ждут чудес… вот я и творю чудеса на каждой встрече, я ведь не могу перестать быть Человеком с Марса, раз я там родился. Чудеса могут случаться и с вами, если вы сами того пожелаете. Однако, если вы хотите увидеть нечто большее, вам нужно вступить в Круг. Тех, кто пожелает учиться, я приму позднее. Карточки вам раздадут».
Пэтти мне все объяснила. «Милый мой, это простые зрители, лопухи. Они пришли сюда из любопытства, а может, их заманили те, кто уже достиг первого из внутренних кругов». Оказывается, Майк устроил там девять кругов, и никому не говорят, что есть другие круги, пока они не созреют. «Майк все делает сам, — говорила Пэтти. — Ему это дается так же легко, как дыхание. Он проверяет желающих, отбирая тех, кто нам подходит. Вот почему он усаживает их рядком, там, за решеткой, — Дюк, Майк сообщает ему, кто нам может сгодиться, где этот человек сидит и все прочее… А тех, кто не нужен, он выставляет. Потом Доун получает диаграмму от Дюка и вступает в дело.
— Каким образом?
— Я не понял, Джубал. Есть дюжина способов выбрать нужных людей из толпы, если Майку известно, где они, и у него есть возможность подать сигнал Дюку. Пэтти уверяет, что Майк — ясновидящий, и я не стану отрицать эту возможность. А потом они собирают пожертвования, но даже это он делает не в церковном стиле. Но он уверяет, что никто не поверит в их церковь, если они не будут собирать деньги. Помоги мне Бог, они пускают по рядам корзинку, полную денег, а Майк сообщает им, что все это получено на предыдущем богослужении, если кто-то разорился или голоден, пусть берут. Но если желают сделать взнос — пусть дают. Или то, или другое, или положи туда что-нибудь, или возьми себе. Я так понял, он нашел еще один способ помочь другим — да и себе — избавляться от денег.
— Ну, если ему удается вести себя верно, то люди должны дать больше, — задумчиво промолвил Джубал. — А немногие, возможно, берут, но совсем мало.
— Не знаю, Джубал, Пэтти утащила меня оттуда, когда Майк передал бразды Доун. Она отвела меня в закрытую комнату, где шла служба для тех, кто достиг седьмого уровня, для тех, кто принадлежал к его церкви уже несколько месяцев и продолжал продвигаться вперед. Если это можно назвать продвижением.
Джубал, мы перешли с одной службы на другую, приспособиться оказалось довольно сложно. Во внешнем круге была не столько служба, сколько лекция, да наполовину развлечение — ну, а тут почти что колдовской обряд. Теперь Майк облачился в мантию, он казался выше, аскетичнее, собраннее, глаза его сверкали. Там было сумрачно, играла музыка, от которой мурашки шли по коже, но все же под нее хотелось танцевать. Мы с Пэтти устроились на кушетке, напоминавшей постель… О чем была служба, не знаю. Майк пел что-то по-марсиански, они отвечали ему на том же языке, лишь выкрикивая по-английски: «Ты Бог! Ты Бог!», а потом добавляли какое-то марсианское слово, но если я попытаюсь его воспроизвести, у меня горло заболит.
— Это? — тут Джубал что-то прокаркал.
— А? Похоже. Джубал… и вы попались? Вы что же, издевались надо мной?
— Нет, меня обучил Махмуд — говорит, жуткая ересь. По его убеждению. Эти звуки Майк переводит на английский как «Ты есть Бог». А Махмуд уверяет, что это и перевести невозможно. Вселенная, заявляющая о самосознании… или же «признаем свою вину» — без намека на раскаяние… и еще дюжина смыслов… Махмуд говорил, что и по-марсиански-то не понимает смысл слова, разве что, по его мнению, оно ругательное и самое худшее к тому же… больше похоже на вызов Сатаны, чем на благословение Божие. Продолжай. Что там еще было? Просто кучка фанатиков, вопивших по-марсиански?
— Нет, Джубал. Они не вопили, и на фанатиков не похожи. Временами они еле шептали. Потом слегка возвышали голоса. Там был какой-то ритм, мелодия вроде кантаты… но не похоже было, чтобы все это отрепетировали заранее. Скорее они напоминали единое существо, напевающее себе под нос все, что взбредет в голову. Джубал, вы же видели, как фостериты доводят себя…
— Да, к сожалению.
— Так вот, здесь неистовство иного рода. Все так спокойно, расслабленно, будто засыпаешь. Но вместе с тем напряженно, и это напряжение все возрастает. Джубал, вы бывали на спиритическом сеансе?
— Конечно, я перепробовал все, что мог, Бен.
— Значит, вы знаете, как может нарастать напряжение, притом что никто не двигается и слова не говорит. Больше похоже на такой сеанс, чем на «возрождение» или даже на самую обычную спокойную церковную службу. Но ничего тихого — в них был заключен сильнейший шум.
— Называется «аполлонический».
— Как?
— В противовес «дионисийскому». Люди упрощают «аполлонический», называя такие вещи «спокойными», «мягкими», «прохладными». Но «аполлонический» и «дионисийский»— две стороны одной монеты. Монахиня, преклоняющая колени у себя в келье, способна испытывать большее возбуждение, чем жрица Пана, отмечающая весеннее равноденствие. Экстаз в мозгу, а не в сопутствующих упражнениях. — Джубал нахмурился. — Есть еще одна ошибка: «аполлоническое» отождествляют с «хорошим» просто потому, что наиболее уважаемые наши секты «аполлонические» в их ритуалах и представлениях. Предрассудок. Но продолжай.
— Ну… нельзя сказать, что там было тихо, как у монахинь.
Они бродили по залу, менялись местами, обнимались… Вроде бы, дальше этого дело не заходило, хотя освещение было тусклое. Одна девушка собралась было к нам присоединиться, но Пэтти сделала какой-то знак, она поцеловала нас и отошла… — Бен ухмыльнулся. — Отлично целуется, кстати. Я был единственным человеком, не облаченным в мантию. Чувствовал себя чересчур заметным. Но она как будто не обратила на это внимания.
Все так легко получилось… но согласованно, как двигаются мышцы балерины. Майк постоянно что-то делал, то впереди, на возвышении, то бродил между ними… один раз он оказался рядом, положил мне руку на плечо. Потом поцеловал Пэтти неторопливо, но быстро. Он молчал. За его спиной, когда он вставал, как бы возглавляя всех, была какая-то штука, похожая на большое стерео. Он пользовался ею для своих «чудес», однако слово говорил другое, не по-английски. Джубал, любая церковь обещает чудеса — но не делает.