Чужак. Ученик

Дравин Игорь

Ната не выдерживает и, складываясь пополам, оглашает воздух мелодичным смехом. Исполнение данной партитуры мужским голосом заставило бы всех окрестных кобылиц заинтересованно задвигать ушами и быстро мчаться в конюшню наводить красоту.

— Ты, ты… — пытается выдавить сестренка.

— Понял, сам все приготовлю.

Ната решает, что под столом ей будет удобнее. Она уже не смеется, а судорожно всхлипывает.

— Да все готово и давно ждет тебя, — обретает дар речи Дуняша.

— Тогда почему не несешь? — изумляюсь я. — А, понял. Ждешь, когда испортится.

— Я…

Я… Я убью тебя! — кричит Дуняша и, сжимая маленькие кулаки, бросается на меня.

— Какой горячий дэвушка, — говорю я Нате, закидывая сестренку на плечо.

Дуняша увлеченно молотит кулачками по моей спине, пояснице и немного ниже.

— Видишь, сама призналась, что зарезать хотела, — продолжаю я свой монолог, обращенный к Нате.

Ната только хрипит и судорожно хватает воздух.

— Эй, Дуняш, — отвлекаю я сестренку от понравившегося ей процесса, — человеку плохо, умирает. Вода есть?

— Есть, конечно, — доносится из-за спины.

— Неси тогда вместе с обедом. — Я опускаю насупленную Дуняшу ногами на пол.

Несколько секунд сестренка смотрит то на меня, то на Нату. Приняв решение, она убегает на кухню. Потом показывается вновь.

— Ну, Влад, я тебе еще отомщу, — грозит мне кулачком и опять убегает.

Ната с трудом выпрямляется на лавке.

— Влад, ты в театре не выступал? — спрашивает успокоившаяся Ната.

— Нет, а где на него можно посмотреть?

— Говорили, что завтра с одним караваном приедет Королевский театр и даст в магистрате несколько представлений.

Интересно было бы увидеть местный вариант сценического искусства.

— Ладно, пойду я, засиделась тут у вас. Вечером зайду, проведаю Матвея.

— На охоту спешишь?

— Что ты, пока смертники не успокоятся, ни один охотник в погань не пойдет, — улыбнулась Ната и сразу осеклась, виновато посмотрев на меня.

— Проводи девушку хотя бы до ворот, ловелас, и драка покорми, — пробурчала сестренка, появившись из кухни с подносом и большим свертком под мышкой, — никуда твоя еда не убежит.

— Слушаюсь.

Быстро поднявшись и обняв одной рукой Нату, забираю у сестренки сверток с мясом для драка. Выходим во двор и не спеша идем к калитке. Останавливаемся. Время вышло, нужно что-то объяснить. Что? Сделать вид, что ничего не было, не получится — не тот случай.

— Нат, я…

Изящная ручка на губах прерывает мою попытку объяснения:

— Ничего не говори, Влад, и спасибо тебе.

— За что? — тупо спрашиваю я.

— За все.

Сердце заныло, нет сил даже шевельнуться, и лишь глаза провожают уходящую Нату. Хватит, собрался, надо покормить драка и разобраться с местными делами. Вчера я в них вляпался по самое не могу. Захожу на конюшню и открываю стойло. Драк приветствует меня радостным шипением. Ничего себе, где, интересно, вчерашний уродец?

Передо мной стояло и ласково пыталось потереться головой о грудь удивительное создание. Покрытое блестящей, черного цвета, очень короткой шерстью грациозное существо блистало хищной, опасной красотой, как обнаженный клинок старого мастера, созданный для вечного боя.

— Красавец, — пробормотал я, поглаживая по небольшим рожкам удивительное создание, — а вырос-то как.

Меньше чем за сутки драк стал выше на ладонь, а я переживал вчера, что он облопается. Как же, жди. Вон как заинтересованно тянется к свертку с мясом. Порыкивает, скребет копытцами деревянный пол. На, мой хороший, поешь. Ишь как вгрызся, хороший аппетит и, судя по всему, этого куска тебе надолго не хватит. Надо будет вечером еще принести. Кушай, тебе надо расти. Пушок какой замечательный у тебя — короткий, плотный, с едва видными, похожими на змеиные узорами. Решено, буду тебя звать Пушок, а то — «драк, драк»…

Пушок оторвался от еды, посмотрел на меня, коротко рыкнул и попытался облизать лицо. Ты что, все понимаешь?

— Кое-кто забыл, что эти создания — эмпаты?

Да, «Я», как-то из головы вылетело… Интересно, они эмпаты на эмоциональном уровне или мысли тоже понимают? Надо подробнее узнать у Матвея.

— И не только это: не забыл — месяц остался, прежде чем копыта откинешь?

Не забыл. Берг, сука. Умом я понимаю, что для него это был лучший выход. Жертвуешь малым, сохраняя большое, а учитывая, что я для него вообще никто… Нет, умом-то я понимаю. Он прав, но, когда такая правда идет в отношении меня любимого, верх берут эмоции. Ладно, хватит, пора и самому подкрепиться.

Выйдя из конюшни, я ополоснул руки и направился в дом. Дуняша уже уставила стол тарелками. Мм, как вкусно, если это все готовит сестренка, то подавляющее большинство земных поваров в подметки ей не годится. А вот и она. Поставила кружку с пивом и присела рядом на лавку. Волшебница, опять угадала. Попробуем это блюдо. К пиву в самый раз, в меру перченое и соленое мясо направляем в живот, стремительно запивая пивом.

— Влад, — оторвала меня Дуняша от уничтожения продуктов, — что произошло у тебя с Натой?

— Ничего, о чем следует знать маленькой девочке.

— Я серьезно. Она вышла от тебя какая-то задумчивая, присела со мной поговорить, но думала явно о другом. Ответила несколько раз невпопад, а потом начала выспрашивать о тебе, о твоем прошлом. Что я знаю о тебе? Почему ты сбежал из баронства?

— И что ты ответила?

— Отговорилась, что сама мало знаю, а она слушает и улыбается все время. Знаешь, я очень редко видела кого-то из волчиц улыбающимися, а тем более так.

— Как — так?

— Так нежно, задумчиво, мечтательно, с какой-то грустью…

— Ну что, доча, опять Владу зубы заговариваешь?

Появившийся Матвей избавил меня от любопытной сестренки.

— Привет, Матвей. Как себя чувствуешь?

— Отлично. С утра вот в гильдию решил зайти, да и подзадержался. Дуняш, сейчас к нам гость придет, хватит прохлаждаться.

— Кто?

— Вот любопытная. Дорн Секира.

— Ой, я быстро.

— Давай уж.

Дуняша метнулась на кухню.

— Как дела? — спросил я.