Чужак. Ученик
Шрифт:
На долгие годы погань стала основным источником дохода для молодого королевства. В месте последней стоянки Лерая Варона, перед его рывком в погань, был основан город Белгор. Лерай был могучим магом и очень умным человеком. Привлеченные слухами, в город стали стекаться со всего Арланда люди, чтобы сразиться с тварями Падшего и стать богатыми. Орхет решил упорядочить этот процесс. Король создал гильдию охотников и стал ее первым магистром. Не все приезжие могли сделаться охотниками. Гильдия принимала в свои ряды только лучших. Лишь своим ученикам охотники раскрывали известные им тайны погани.
Была и вторая причина. Длительное нахождение рядом с поганью
Падре нужно брать уроки риторики у Матвея. Просто, понятно и величественно излагать, пользуясь голосом как средством для подчеркивания необходимого, очень трудно. Но живут весело. Постоянный бой с тварями. А Орхет — молодец. Создал и натаскал отряд и вырвал с кровью свой кусок мяса. Только почему магистр гильдии? Насколько я помню, главу гильдии называли синдиком. Черт с ним. Может, я плохо помню, а может, погрешность перевода. Что там падре мне в голову напихал, совершенно непонятно. Самое главное — что кроме знания языка он в мои мозги вставил и забыл мне об этом сказать? Совершенно случайно забыл. Черт. Может быть, я все-таки страдаю глюками? Город, подземелья, монстры. Классическая известная эрпегешка. Правда, город не Тристрам или Лут-Холейн.
— Ущипни себя.
Спасибо, не надо. Не помогает.
— Матвей, и что, за прошедшие века сокровища не закончились?
Матвей хмыкнул:
— Как тебе сказать. Орхет в подвалы не заглядывал. Того, что было в одном наземном крыле центрального комплекса, хватило ему за глаза. До Смуты у храма было двенадцать подземных уровней. После стало больше. Четыре периферийных комплекса имеют размеры километр на километр. Центральный — пять на пять.
Я присвистнул. Ни хрена себе. Строили с размахом. А почему Матвей использует метрическую систему? Тут так принято?
— Не думай, — продолжил Матвей, — что так легко пойти и заняться поиском. Хотя ты прав. Практически все известные до Смуты хранилища были опустошены лет за двести. В них стремились попасть в первую очередь, а сколько есть неизвестных, секретных или тех, о которых мало кто знал… Это первое. Есть и второе. Лет шестьсот назад один молодой дворянин не нашел ничего лучшего, чем спрятаться от родственников соблазненной им девушки в одном месте на первом уровне погани. Все были уверены, что там безопасно. Это место считалось очищенным от тварей. Да и сам парень был смельчак. Он приехал в Белгор, чтобы стать охотником, как раз из-за своей бедности. Девушка была не из простых. В погань он ушел только потому, что среди прибывших за его головой был ее брат. Не хотел парень убивать своего будущего, как он считал, родственника. Спрятался в одной келье, а там оказалась тварь. Схватился он с нею и умер бы, если бы за ним в погань не отправились родичи его подруги. Жаркая была свалка. Никто ведь не был подготовлен к ней. Тварь все вместе убили. Нашли при ней сундучок с драгоценностями. Поднялся шум, и тогда в первый раз обратили внимание на одно событие, произошедшее несколько дней назад. Тогда-то и случился первый вздох погани. Потом выяснили, что после вздоха отмеченные печатью Падшего, кровью, злодейством или иным вещи и существа со всего Арланда иногда оказываются в погани. С тех пор так и живем. Погань не оскудевает. Охотники всегда имеют кусок хлеба, а после вздоха, как теперь, в Белгор прибывает куча народу. На город посмотреть, в погань спуститься. Идиоты.
Матвей сплюнул и замолчал. Видно, что эта тема была для него болезненной. Почему? Ладно, переведем разговор.
— А с парнем что было?
— С ним? Да не было с ним ничего. С сундучком он оказался завидным женихом. Убивать его в погани родичи девушки не стали. Кто ж после совместно пролитой крови своего соратника убивать будет? Так что когда через три дня в Белгор пожаловала соблазненная леди, полная тревоги за своего соблазнителя, прямо в городе свадьбу и сыграли. Маленьким был тогда Белгор. Весь город на свадьбе гулял, вот и запомнили это событие. Парень охотником так и не стал. Ему уже это было не нужно.
Чувствую, что в рассказанной истории нужно подробнее разобраться, кто кого соблазнил. Почему-то всегда в таких делах обвиняют мужчин, а все девушки ну очень сильно сопротивлялись и совершенно не это имели в виду, когда приглашали кавалера в свою спальню. Сча-аз! Стихи там друг другу удобнее рассказывать.
— Так как там, в России? — спросил Матвей.
Ну что я ему мог ответить? Краткое описание всеобщего сумасшествия и бардака заняло десять минут. Матвей во время моего рассказа хмыкал, а иногда сильно ржал.
— Бывает, — посмеиваясь, заявил он после окончания моего рассказа.
Действительно бывает. Но почему-то только у нас. Другой такой страны не было и никогда не будет. Одни либерасты и педекраты чего стоят — что теперь, что пару сотен лет назад. Добавить сюда постоянное присутствие на троне, или как там его обзывали, неадекватных личностей — так вообще. Несколько редких исключений не отменяют общего правила.
Грустил я недолго. Для меня это уже прошлое. Хотя ржач Матвея над событиями конца тысячелетия и начала нового задел. Да пошло оно все…
— Где жить буду? — задал я животрепещущий вопрос.
— У меня. Я держу в городе корчму для благородных. Не люкс, конечно, но все удобства гарантирую.
Ничего себе корчмарь. С полотенцем через руку я себе Матвея не представляю. Слишком уж шел к его облику висящий на ремне фальшион. Кожаная кираса [11] и парочка кинжалов только добавляли колорита облику корчмаря.
— Там и будешь жить, — продолжал Матвей. — Как освоишься, тогда и думать будешь, чем заняться. Ты кем на Земле был?
11
См. Приложение. Железо средневековой Европы.
— Последнее время мудаком, — откровенно признался я. — А так — больше по торговле работал.
— Купец?
— Нет. Только этой головной боли мне не хватало. Скажем, так, — я замялся, — можно сказать, что я помогал одной купеческой гильдии получать прибыль — занимался определением степени выгоды покупки товара или его продажи. С этого и жил.
— Как жил?
— Как идиот! Всем был доволен, — взорвался я.
Матвей замолчал. Да и мне стало неудобно за свою вспышку. Он-то при чем? Сам тут появился по непонятной для самого себя причине. А то, что год назад у меня пошло все прахом… Хватит, не надо об этом думать. Не надо. Это — прошлое.