Чужак

Люро Полина

Наконец, память подсказала свернуть в длинный боковой коридор, где и находились гостевые апартаменты. Недолго думая, я рявкнул, от волнения забыв, на какие сюрпризы способно эхо в пустом помещении с высокими потолками:

– Юджин! Эмма! Вы уже проснулись? Это Дасти…

От многократно повторявшегося, вибрирующего звука собственного голоса колени подкосились, и, к своему стыду, младший агент Третьего Отделения с размаха сел на пол, громко чертыхаясь. Эхо радостно и, как показалось, злорадно ответило мне тем же, так что понадобилось немного времени

на то, чтобы, отдышавшись, успокоиться и взять себя в руки…

Решив изменить тактику поиска в этом коварном доме, я начал по очереди открывать двери, заглядывая внутрь и тихо шепча:

– Юдж, Эмма - да куда вы подевались, паршивцы?

Напарник нашёлся в третьей по счёту комнате - он лежал на полу, беспомощно раскинув руки в стороны, но не выпустив самострела из крепко сжатых пальцев. Я встал перед ним на колени, всматриваясь в мертвецки бледное лицо и странно посиневшие губы - это мало походило на мирный сон…

Его ладони, лоб и щёки были холодны как в морозный зимний день, пульс не прощупывался, и, наплевав на эхо, мой отчаянный стон заполнил всё вокруг:

– Юджин… как же так… не верю…

Я вскочил на ноги и, выбежав из комнаты, начал открывать ногой двери, истошно крича:

– Эмма, с…ка, где ты спряталась? Думаешь, не найду? А ведь мы тебе поверили, убийца… за что ты так с ним…

Перед последней дверью остановился, понимая, что, скорее всего, её уже нет в доме, но привычка всё доводить до конца заставила распахнуть украшенные резьбой створки. Девушка сидела, забившись в маленькое пространство между кроватью и тумбочкой, поджав под себя ноги и сложив руки так, словно молилась. Вытащив кинжал и медленно выдохнув, подошёл к ней…

Её лицо было так же бледно, как и у Юджина, посиневшие губы горестно сжаты, глаза закрыты. Бедняжка, она пряталась здесь, но не от меня…

Наклонился, трогая холодные, ещё недавно румяные как летние яблоки щёки:

– Прости, девочка, что плохо думал о тебе… - не знаю зачем, пальцы коснулись её по-детски пухлых губ и…

Я подскочил, лихорадочно озираясь по сторонам: увидев небольшое зеркало на стене, ударил по нему кулаком и, подобрав с пола крупный осколок, поднёс ко рту Эммы. Гладкая поверхность быстро запотела…

Опрометью бросился в комнату с лежащим Юджином, быстро убедившись, что и он ещё дышит. Не раздумывая, взвалил его на плечо, и шепча почему-то мокрыми, солёными губами:

– Они живы, живы… - понёс показавшегося невесомым напарника прочь из этого страшного места.

Уложив его в коляску, бегом вернулся за Эммой и через несколько мгновений, не замечая, как утренний ветерок остужает вспотевшее, горячее тело, изо всех сил гнал лошадей к больнице…

Знакомый сердитый доктор, хмуря брови, приказал помощнику везти ребят в смотровую комнату, выгнав нежданного посетителя в больничный коридор со словами:

– И снова Вы? Что на этот раз?

Я разозлился, испепеляя его взглядом:

– Это Вы скажите… Внешних повреждений нет, думаю, яд… - и уже спокойнее добавил, - они - мои друзья, спасите их…

Время

тянулось раздражающе медленно, но неумолимо, как капающий кран в комнате. Перепробовав все возможные занятия - от измерения собственными шагами узкого коридора с несколькими безуспешными попытками заглянуть за дверь и заканчивая рассматриванием через мутное окошко маленького внутреннего двора больницы - я был вознаграждён видом ещё более мрачного, чем обычно, доктора.

Он прятал руки за спиной, словно боясь случайно пустить их в дело, разукрасив мою испуганную физиономию, но, вопреки ожиданию, подняв усталые глаза, тихо сказал:

– Не знаю, что это за яд, и каким образом он проник в тела молодых людей. За более чем сорок лет службы я не сталкивался ни с чем подобным. Мы, конечно, промыли им желудки и провели другие необходимые процедуры, но надежды мало… Советую Вам, господин сыщик, готовиться к худшему. Можете накричать на старика, если от этого станет легче…

Я прислонился к стене, боясь, что ноги меня подведут:

– Они в сознании? Можно ли их увидеть?

Доктор печально покачал головой:

– Нет, и не думаю, что станет лучше… Не теряйте время - лучше помолитесь за их души или займитесь своим непосредственным делом - найдите негодяя, отнимающего жизни…

Он развернулся и, понурившись, ушёл, а я, сжав кулаки, помчался к выходу, чуть не сбив с ног огромного как гора санитара. На улице царило беззаботное лето, солнце поджаривало истекавших потом горожан, а нахальный ветерок, издеваясь, трепал их мокрые, спутанные волосы, даже и не думая освежать.

Я сидел в коляске, положив вожжи на колени, и впервые чувствовал себя абсолютно беспомощным, ни на что не годным неудачником. Сам же привёз Юджина и Эмму в лапы убийцы и ушёл, не потрудившись как следует напрячь мозги - дурак, скотина…

– Если они умрут, до конца жизни не прощу себя. А пока уверенно могу сказать только одно - с этого дня у Дасти Роджа не будет напарников. Я один должен разобраться с этим чудовищем, чтобы больше никто не пострадал. И, в первую очередь, надо как можно больше узнать о том, с кого всё началось - Бене Дарси…

Углубившись в свои мысли, даже не заметил, как послушные лошади двинулись вперёд:

– Что же о нём известно? Только то, что что он был моим первым напарником с явно выдуманной биографией. Молодой, жизнерадостный, примерный служака и хороший друг… Кем же и каким на самом деле был человек, взявший на себя вину за убийства и сказавший, умирая:

– Дальше придётся тебе одному, Родж… Ты должен завершить…

Вытер рукавом пот со лба:

– Господи, сколько раз повторял эту фразу, пытаясь понять - что он имел ввиду? И постоянно убеждая себя - ни я, ни Дарси не могли сделать ничего ужасного. Хотя совершенно не помню ни себя прежнего, ни, тем более, Бена. А вдруг - могли?
– эта мысль меня так разозлила, что, натянув вожжи, я остановил неторопливое движение коляски, спрятав лицо в ладони.