Чужая боль
Шрифт:
Нравятся такие прогулки или нет, ничего не поделаешь. Бабы сели на лавку перед домом Мишки, совсем рядом река. Вот передохнут и дальше двинутся. Путь неблизкий, хорошо, что теперь дорога отремонтирована. Ни канав, ни ямок, ни одной ухабины нет. Сашка решил, нагнав баб, пойти вместе. Он не слышал, о чем они говорили, увидел резко открывшуюся калитку.
Вот какая-то баба с визгом полетела в реку, за ней вторая и грубый голос Мишки рявкнул:
— Языки повыдираю, сороки треклятые! Сколько можно меня говнять? Сидят и судят, как последнего! У моего дома! — возмущался мужик, даже не глядя в реку. А там уже тонула, захлебывалась баба.
Сашка только рюкзак с плеч сорвал и тут же прыгнул в воду. Схватил бабу за волосы, приподнял голову и поплыл с нею к берегу.
— Придурок отмороженный! Иль в зону попасть зачесалось? Что творишь, психоватый зверюга? Иль не видишь, она плавать не умеет. Отвечал бы, как за убийство!
— Зато брешется одна за собачью свору. Сидит возле моего дома и говняет! Такую враз задавить надо, суку поганую. Ишь, язык распустила, падла вонючая! — подскочил Мишка, как только Сашка выволок бабу на берег.
— Сказал, урою! — нагнулся ухватить женщину. Сашка достал кулаком в дых, и пока Мишка приходил в себя, уложил бабу на скамейку. Это оказалась Ритка.
— Тьфу ты, черт! Знал бы, не спасал! — сплюнул в сторону. В это время к мосту подошла деревенская машина. Водитель остановил ее, помог женщинам перелезть через борт. Санька, взяв свой рюкзак на колени, сел в кабину.
Мишка, прислонившись спиной к забору, грозил отъезжавшим кулаком, обещал утопить всех, кто посмеет подойти к его скамейке. А Ритке и вовсе голову оторвать, как только вблизи покажется.
— Я тебе, сучке драной, все костыли из жопы выдерну! — далеко неслось следом за машиной. Водитель смеялся:
— Вовремя я подоспел. Ох, и крутая был бы разборка! Этого зверя лучше не задевать.
— Он Ритку в реку зашвырнул. Она плавать не умеет.
— Говно не тонет, — усмехнулся шофер.
— Но ведь баба! За нее отвечать пришлось бы.
— И в тюрьму посадили бы придурка. Какая не говно, а и у нее есть родители, бабка, им он нужна. Зачем же убивать ее?
— Да он, придурок, без тормозов. Бывало появится в деревне обязательно драку учини Да еще какую! Ему милиция запретила к на показываться под угрозой ареста. Ведь это не случайно. Он всех достал. У одних окна выбил забор выломал, самих хозяев побил. А попробуй, найди управу, если вся его родня в милиции в прокуратуре работает и должности у каждог ого-го! Все с большими звездами. Потому о ничего не боится, знает, все с рук сойдет, со все сторон прикроют. На их стороне закон и правда! А на нашей — не хрена.
— А ведь и утонула бы Ритка. Бабы не решались ее спасать.
— Здесь рядом с мостом воронок много! Сколько мужиков затянуло! Вот и не рискуют бабы. Кому охота сдыхать без времени. Конечно, не сунулись бы. Своя жизнь дороже. А у Ритки кроме стариков никого. Поплакали и забыли бы; быстро. Помнят детных. Эти в свете нужные. А Ритка что? Живет иль нет, какая разница? По ней долго не стали б плакать.
— А мои девчата жалели бы о ней. Какая ни на есть, подружка. И любят ее по-своему. Я, честно говоря, не знаю, как можно так запросто жизнь погубить, — говорил Сашка задумчиво.
— Лохматая рука всегда защитит, вот и не боится. Не получал он ни от кого как следует, вот и не боится. А ввалили бы ему мужики один раз, мигом поумнел бы — говорил водитель тихо.
— У Ритки в родне ни одного мужика нет. Вступиться некому. О том знают, потому отрываются на ней все кому не лень.
Сашке стыдно стало. И он девке пакостил. Не упускал случая. Она защититься не могла. Только отбрехивалась. А за что получала?
— Ладно. Отстану и я от нее! — решил помочь ей вылезти из машины, поднял руки, чтоб снять с борта. Ритка, глянув с презреньем, сказала сморщившись:
— Что? Тоже клеиться решил, плешатая жопа? Подумаешь, из воды вытащил! Думаешь, теперь на шее повисну? Хрен тебе, а не бублик! — легко спрыгнула с борта машины и пошла домой, не поблагодарив и не оглянувшись.
— Стерва ты и есть стерва! Тебя, как норовистую кобылу, втрое надо нагружать и сечь хворостиной, пока в глазах не потемнеет, — подумал Сашка. На работе он ничего не рассказал, девчата уже без него знали.
— А ведь утонула б!
— Там бабы были!
— Да что с них толку?
— Нет, надо козла проучить!
— Язык не стоит распускать. А то и впрям придушит под мостом. Ищи тебя потом под корягами! — не выдержала Дуська.
— Я правду сказала, что у Насти вовсе н нагулянный ребенок, а от Мишки. Но он сволочь не хочет его признавать. За то Бог ему больше не дает ребенка и зря ждет. Богу всякий виден. Опозорил девку, еще и куражится отморозок. А пацан, его копия. Попробуй, откажись, он как две капли воды на Мишку похож. Потому, досада взяла, что он сказал, вроде Настя с половиной деревни мужиков перегуляла.
— Это он о себе сказал! — вставила Настя равнодушно.
— Девчата! Уже обед, пошли, искупнемся! — позвала Ксюшка.
— Нет, девки! Я без Сашки никуда. Боюсь после вчерашнего. Кто знает, что взбредет в голову тому Мишке? С него спроса нет. От этого зверя не защититься.
— Да мы возле берега. Здесь все на виду, как на ладони. — Но Ритка отказалась. Легла на траву неподалеку от Сашки, повернулась спиной к реке и стала дремать.
— Ритка. Ты поела бы!
— Не хочу. Я всю ночь не спала, все снилось, как меня Мишка душит и тянет на дно.
— Он далеко, на работе. Успокойся.
— А кто его знает. Он повсюду.
— Меньше думай, спокойнее жить станешь.
— Я вообще не хочу его вспоминать, а как начинаю дремать, он перед глазами стоит.
— Протри лицо изнанкой рубахи и все пройдет, — советовали женщины, и вскоре Ритка уснула. Во сне она кричала и визжала, от кого-то отбивалась, ругалась хрипло, грязно.
— Нет, их надо помирить, иначе долго будет мучиться, — сказала Ксюшка, и, разбудив Ритку, позвала:
— Хватит дрыхнуть и орать. Пошли вкалывать. Надоело твои вопли слушать.