Чужая дочь
Шрифт:
Говоров считал его самым главным своим соперником.
Ну, известно, чем такие посиделки в общежитиях частенько заканчиваются. Полежалками, вот чем! К тому же Рита сама рассказывала Михаилу, что девчонки в ее комнате – одна боевитей другой, с парнями гуляют напропалую, а над ней смеются, что недотрога. И Говоров очень сильно опасался, что после этого Первомая Рита перестанет быть недотрогой.
И Виктор ей в общем нравится, и вино-винище свое дело сделает…
Как учили на занятиях в военном кабинете? [1] Если вам известен замысел
1
Военные кабинеты (учебно-военные формирования) для подготовки младших командиров и политруков были созданы в 1926–1927 гг. во многих вузах страны. Позднее их стали называть военными кафедрами.
Опередить – значит, ударить раньше.
Гениально сказано!
Говоров и ударил. Нанял такси и подстерег Риту у парикмахерской, куда она отправилась перманент делать. Такие волосы портить! Золотая река, а не волосы! А из парикмахерской все девушки выходят на одно лицо, в смысле на одну голову: кудрявые, как пудели! От этой химии, говорят, волосы вообще вылезти могут.
В общем, Говоров решил Маргариту спасти не только от Виктора Ефремова, но и от облысения.
Рита только подошла к двери парикмахерской – а Михаил тут как тут! Цап ее за руку, в машину втащил, рукой махнул: езжай, мол, товарищ, да назад не оглядывайся! – и повез в дом своей тетки!
Он думал, Рита ужасный шум поднимет, а она так перепугалась, что одно твердила: «У меня же очередь пройдет… я ж за неделю записалась к Жоржу Ивановичу!»
Говоров смекнул, что Жорж Иванович – это и есть парикмахер, мастак жечь женские волосы перманентом. Но сейчас было не до Жоржей. Надо дело быстро проворачивать. Потому что если Ритка начнет его, Михаила, проклинать, орать и плакать, он ее, конечно, отпустит.
Что ж он, зверь какой-то? Это в старые времена говорили, мол, стерпится – слюбится, а в наше советское время не может быть любви по принуждению!
Самое удивительное, что все получилось куда легче, чем ожидал Говоров. Условный противник (Рита, значит) был совершенно подавлен умело проведенной артподготовкой. Говоров этим воспользовался и немедленно перешел в наступление – все прямо выложил: и про Витьку Ефремова, и про перманент, и про свои, конечно, планы рассказал. Рита и сама знала, что Говоров на красный диплом идет, – значит, получит хорошее распределение. А может быть, его даже в городе оставят, такие возможности тоже не надо исключать. Сама она, честно сказать, училась так себе, до первой десятки выпускников ей было как до луны. Зашлют в село… Или куда-нибудь на национальную окраину! Само собой, в нашей советской стране учитель на селе – первый человек, да ведь разве сумеет городская девчонка себя сразу поставить как надо? Это только в фильме «Сельская учительница» все красиво выходило, а на самом деле тяжело приходится, даром что кулаков всех повывели. Немало есть еще у нас недостатков. Понятно, что все они будут постепенно искоренены, но до этого еще время должно пройти, а за это время с неопытным, нежным и таким красивым существом женского пола всякое может случиться.
Пока Михаил говорил, Рита смотрела в окно. Потом спросила:
– Что-то я не пойму… Значит, ты меня похитил, чтобы мне не сожгли волосы перманентом и чтобы не пришлось в село по распределению ехать?
Он вопросу так удивился, что даже онемел. И слово-то какое нашла – похитил!
– Ну? – поторопила его Рита. – Чего молчишь? Говори, Говоров! Не оправдываешь фамилию! Тебя скорей можно назвать Молчунов!
– Ну, – промямлил Михаил наконец, – ты можешь что угодно думать, только я не могу допустить, чтобы моя любимая девушка…
– Любимая? – изумленно повторила Рита. – Ты меня любишь, что ли?
– А то как же? – обалдело спросил Говоров. – Ты разве сама не знаешь?
– Любишь? – настаивала она. – Так и скажи!
Говоров вспомнил букеты-конфеты и концертно-театральные билеты, которыми так и осыпал Маргариту.
Вот девчонки… Над Михаилом уже все друзья хохочут, а Рита что – без глаз?
Хотя… как же это он забыл? От кого-то слышал фразу, показавшуюся тогда ужасно смешной и нелепой: женщины, мол, любят ушами.
На самом деле это так же гениально, как про опережающий удар по противнику на неизвестном ему направлении!
Ну, тут Михаил свою фамилию оправдал… На всю катушку! И в конце концов Рита сказала, что фамилию ему надо менять на Поцелуев.
Потом призналась, что Михаил ей всегда нравился, но она считала его тюхой по сравнению с Виктором Ефремовым. Однако даже Ефремов никогда в жизни не решился бы похитить девушку! А ее похитили… как в кино…
Ну да, нравились Рите решительные парни, что тут еще скажешь!
Вспомнив это, Говоров собрался наконец проявить решительность в налаживании супружеских отношений и тронул жену за плечо.
Она не шелохнулась.
Поцеловал пестренькую баечку халатика, обтягивавшего это худенькое плечо…
Но тут Маргарита так дернулась, что Говорову досталось по носу.
– Рита, ну хватит норов показывать! – воскликнул Говоров. – У меня с сорок четвертого не было никого, клянусь!
Маргарита тихо заплакала, уткнувшись в подушку.
Говоров ждал.
Вот женщины! Непременно надо из мужчины душу вынуть!
Нет, не все такие… не все… или та была одна-единственная?
Зажмурился, чтобы не вспоминать.
Нет ее больше. Что проку мучиться?
Он вернулся домой. К жене.
В это мгновение Маргарита села, повернулась к нему.
Говоров настороженно ждал.
Сейчас обнимет?..
– Так я и поверила! – непримиримо выплюнула Маргарита. – Ты год в Германии был! Тебе там что, фрау пресными показались?
– Перестань так со мной разговаривать! – не выдержал Говоров.
Ну, она будто только этого и ждала. Всхлипнула, стиснула руки на груди.
Говоров сам не мог понять, какое чувство сильнее: то ли злость на жену, то ли жалость к ней. И так хотелось ласки, женской ласки, любви…
А Маргарита покосилась на приотворенную дверь спальни и вдруг ляпнула – с такой ненавистью, что Говоров даже вздрогнул:
– Не могу ее видеть. Не могу! Забирай и отвози в детдом обратно.
Ее трясло от злости.
Говоров стиснул край пододеяльника:
– Чтоб этого слова – детдом – я больше не слышал, ясно?