Чужая душа
Шрифт:
– Да… она так сказала. Правда, мне показалось… мне показалось, что следователь ей нисколько не поверил. Когда ее допрашивали, я при этом присутствовала. Она отвечала на вопросы неуверенно, как будто колебалась. Хотя обычно она очень уверенно говорит и за словом в карман не лезет! – Во взгляде Валентины Андреевны вспыхнули и неистово метнулись недобрые искорки, которые ясно дали мне понять, что госпожа Ельцова куда худшего мнения о без пяти минут жене своего сына, чем хочет показать. – А у следователя, знаете ли, она то мялась, то косилась на меня, то глазищи свои дурные на него пялила!
– На следователя?
– Да, на следователя! У меня такое подозрение, Родион Потапович, – массивное тело Ельцовой подалось вперед, в сторону босса, – у меня такое подозрение, что она хочет, чтобы Алексея засудили. Чтобы это проклятое убийство повесили на него. Вот так. А когда его арестовали, она вела себя со мной грубо и нагло, а потом и вовсе послала… – И Валентина Андреевна, понизив голос, уточнила, куда именно послала ее Ксения.
Родион растянул губы в суровой усмешке:
– То есть вы инкриминируете ей не только применение непарламентских выражений, но и…
– Простите?
– Ну вы же сказали, что она послала вас по известному адресу. Впрочем, это ничего не значит. Вы полагаете, что у нее может быть заинтересованность в худшем для Алексея исходе дела. Это уже серьезное заявление, но серьезность такого поворота дела пока что не подтверждена фактами, Валентина Андреевна. Вообще, откровенно говоря, подставлять своего суженого за два дня до свадьбы – явление экстраординарное. Хотя в нашей сумасшедшей жизни бывает и не такое. Вот что, Валентина Андреевна, – Родион Потапович неспешно раскурил сигару, – каковы мотивы заинтересованности Ксении в осуждении вашего сына? Я приношу извинения за такое скверное допущение, но предположим, что его осудят, тогда какие выгоды будут от этого Ксении?
Валентина Андреевна поджала губы:
– Как – что? У него есть своя квартира, от бабушки досталась. Есть накопления, сбережения. И это завещание Таннер к тому же!
– Мне кажется, – сухо сказал Родион Потапович, щурясь, – она и так получила бы доступ ко всему этому безо всякого криминала и подсудных дел. Ведь она не далее как сегодня, по вашим же словам, должна была выйти за Алексея замуж, не так ли?
– В принципе да, но…
– Хорошо, – осторожно прервал ее Шульгин, – вот что, уважаемая Валентина Андреевна. К сожалению, а может, и к счастью, наша работа строится не только на эмоциях и сантиментах. Наш разговор зашел несколько дальше, чем того требует первоначальное ознакомление с вашим делом. Я так понимаю, вы хотите составить договор с нашим агентством для расследования этого дела?
– Да, конечно… да, – закивала Ельцова. – Да за сына я готова отдать… все… все готова…
– Все – это излишне, – сказал Родион. – Я думаю, вам следует передать нам аванс в размере трех… хорошо, двух с половиной тысяч долларов. В зависимости от дальнейшего хода дела это составит треть или четверть от полного гонорара. Как вы это находите, Валентина Андреевна?
– Все готова, – машинально повторила Валентина Андреевна, но в ее уши уже проникли отзвуки от названной Родионом суммы, – вы… не… я… конечно. Я даже принесла с собой аванс, который… Вот. Полторы тысячи долларов. Я женщина бедная, Родион Потапович, но для спасения своего сына готова отдать все… Вот – тысяча и еще – сто, еще сто, тут, правда, уголок оторван…
– Валентина Андреевна, мы не в детском саду, – сказал Родион, и в его голосе промелькнула нотка раздражения, – если вы намерены выделить в качестве аванса тысячу пятьсот долларов, то мы имеем право с такими условиями не согласиться.
– Но у меня… нет при себе столько наличных.
– А я и не говорю, чтобы сейчас, – сдержанно улыбнулся босс. – Аванс – понятие растяжимое. Мария составит необходимый договор, мы его подпишем и не будем больше об этом. Оставим подобные разговоры.
– Я женщина… без особых стредств к существованию, практически бедная, – конвульсивно повторяла Ельцова, – но… сына ради… Я наняла адвоката, маститого… дорогого адвоката… это он посоветовал к вам, чтобы…
– Он посоветовал, позвольте? – переспросил босс. – А как, разрешите полюбопытствовать, фамилия этого достойного человека?
– К-ко-во? – прокуковала Валентина Андреевна, качнувшись вперед.
– Адвоката, – невозмутимо пояснил босс.
– Ах, адвоката, – пробормотала Ельцова. – Да, конечно… Самсонов его фамилия… Самсонов.
– Благодарю вас.
– Он сидит в машине… если хотите, я его сюда приведу. Он хороший адвокат, он сказал, что не все так…
– Нет, спасибо, на сегодня пища для размышлений у меня имеется, – сказал босс. – Вот что, Валентина Андреевна, будьте любезны, вернитесь в свою машину и подождите там Марию. Она встретится с вашим адвокатом и более подробно рассмотрит детали этого дела. В зависимости от сделанных ею выводов наше агентство предпримет те или иные шаги. Хотя нет, подождите в приемной пока. Мария, – повернулся он ко мне, – договор составлен?
– Распечатывается.
– Прекрасно. Валентина Андреевна, просмотрите, пожалуйста, и, если вы со всем согласны, поставьте вот здесь свою подпись. Да. Заранее благодарю.
Глава 2
– Замысловатая особа, – сказал Родион Потапович, когда мы остались одни, – ничего не скажешь. Наверно, имеет солидный вес в обществе.
– Да, мало какие весы потянут, – откликнулась я, – она мне супинатор сломала.
При словосочетании «супинатор сломала» лицо Шульгина осталось столь же безмятежным, как мое собственное часа три назад, когда он втолковывал мне что-то о «сбившемся прицеле, кажется, у Майкла Оуэна».
– Ладно, о клиентах либо хорошо, либо ничего, – сказал Шульгин. – Вот что, Мария, сейчас ты по полной программе сцедишь с нее информацию по всему этому делу. По всей форме. Ну, за двадцать минут уложишься. А потом съездишь к этому Ельцову в СИЗО. У меня есть кое-какие мысли, которые надо, что называется, обсосать. Одним словом, мне нужно остаться одному. А ты вооружаешься мобильным планом и пролопачиваешь… впрочем, что мне тебе объяснять? Ты сама не хуже меня знаешь. Если не лучше.
– Босс, можно вопрос?
– Хоть два.
– Босс, вы знакомы с этим адвокатом Самсоновым?
Шульгин пустил поверх очков пристальный взгляд в мою сторону:
– А почему ты так решила?
– Интуитивно. К тому же вы так спонтанно прервали ее рассуждение об адвокате, словно ничего нового для вас она о нем сказать не может.
– Совершенно верно. – Родион медленно, с видимым наслаждением откинулся на спинку кресла, отводя назад затекшие сутулые плечи. – Совершенно верно. Да, я этого Самсонова знаю. Приходилось общаться.