Чужая роль
Шрифт:
— Видишь ли, Мэгги очень хорошенькая, но, к сожалению, с мозгами у нее беда.
Роуз повернулась, медленно заправляя волосы за уши.
— Имей я привычку биться об заклад, сказала бы, что она вряд ли сумеет написать твое имя без ошибок, не говоря уже о том, чтобы произнести его по буквам. Всего три. Три буквы. Но она не способна даже на это. Хочешь, спросим ее? Эй, Мэг, не желаешь попробовать?
Где-то за ее спиной Мэгги громко вздохнула.
— Ты подлая сволочь, — спокойно договорила Роуз, обернувшись к Джиму и пригвоздив его взглядом. —
На бледном лице Мэгги двумя провалами темнели огромные глаза.
— Я всегда знала, что мозгов у тебя нет. Теперь понимаю, что и сердца тоже.
— Жирная свинья, — пробормотала Мэгги.
Роуз рассмеялась. Уронила пакет и продолжала смеяться. Смеяться и раскачиваться, пока из глаз не потекли слезы.
— Она рехнулась, — объявила Мэгги.
— Жирная… свинья, — повторила Роуз. — Господи! Этот… бабник и ты… ты… — Она ткнула пальцем в Мэгги, пытаясь подобрать нужное слово. — Ты моя сестра, — бросила она наконец. — Сестра. И «жирная свинья» — это самое худшее, что можешь сказать обо мне? — Она подняла пакет, завязала верх узлом и поволокла к двери. — Вон отсюда! Не желаю видеть ни тебя, ни Джима. Никогда.
Большую часть ночи Роуз провела на коленях, с тряпкой в руках, пытаясь уничтожить все следы пребывания Мэгги и Джима в своей квартире. Стащила с постели белье, унесла в ванную и замочила. Вымыла полы в ванной и на кухне специальным средством и теплой водой. Протерла полы в гостиной, спальне и прихожей. Отскребла ванну с лизолом, полила кафель в душевой кабинке антибактериальным антиплесневым спреем. Собачка немного понаблюдала за суетой, переходя из комнаты в комнату, словно Роуз была новой домработницей, а она — недоверчивой хозяйкой, но, очевидно, это занятие скоро надоело, потому что она зевнула и расположилась на диване. К четырем часам у Роуз по-прежнему не было сна ни в одном глазу, а при всякой попытке заснуть перед мысленным взором возникала Мэгги, усердно трудившаяся над Джимом, развалившимся в ее постели с хмельным, счастливым лицом.
Роуз надела чистую ночную сорочку и сердитым рывком натянула на себя чистые простыни, подумав, что достаточно вымоталась, что теперь наконец уснет.
Но она лишь с головой окунулась в мутную реку воспоминаний. Они никуда не делись, эти воспоминания о худшей в ее жизни ночи, звездой которой тоже стала Мэгги.
В тот день занятия закончились рано, после полудня, поскольку преподавателей вызвали на какой-то семинар. Роуз собрала книги и побежала к первоклашкам проверить, не прихватила ли Мэгги по ошибке чужой ранец.
На этот раз Мэгги взяла свой. Только из кулака торчал знакомый розовый листок.
— Опять? — спросила Роуз, потянувшись к записке учительницы. Пока она читала, Мэгги пошла вперед, по дорожке за школой, которая вела к их дому.
— Мэгги, нельзя никого кусать, — строго сказала Роуз.
— Она первая начала, — угрюмо откликнулась сестра.
— Это не важно. — Роуз покачала головой, спеша догнать сестру и слегка задыхаясь под тяжестью ранца. — Помнишь, что сказала мама? Нужно уметь драться словами, а не руками. Кровь шла?
Мэгги кивнула.
— Я могла бы совсем его откусить, — похвасталась она, — если бы миссис Бердик не увидела.
— С чего это тебе взбрело в голову откусить кому-то нос?
Мэгги сжала губы так, что те превратились в полосочку. Но потом все-таки ответила:
— Она меня взбесила.
— Мэгги, Мэгги, — вздохнула Роуз с материнскими интонациями. — Что с тобой делать?
Та закатила глаза.
— Меня накажут?
— Не знаю.
— Сегодня девочки собираются ночевать у Меган Салливан.
Роуз пожала плечами. Это она уже знала. Мэгги задолго до события сложила розовый чемоданчик Барби.
— Ты взяла книги в библиотеке? — спросила она. Мэгги кивнула и вытащила из ранца «Доброй ночи, Луна».
— Это книжка для малышей, — заметила Роуз. Мэгги ответила злобным взглядом. Ну и что? Плевать!
— «Баю-баю, детки на зеленой ветке. Тронет ветер вашу ель, закачает колыбель», — прошептала она, запрыгав на одной ножке.
Дорожка заканчивалась за двором Макилени. Роуз и Мэгги обогнули бассейн и веранду, пересекли передний двор соседей и, перебежав мостовую, очутились перед своим домом, двойником дома Макилени, как, впрочем, и каждого здания на этой улице. Два этажа, три спальни, красный кирпич, черные ставни и квадратный зеленый газон. Совсем как домики в детской книжке-раскраске.
— Подожди! — завопила Роуз, когда Мэгги перебежала улицу и помчалась к крыльцу по усыпанной гравием дорожке. — Тебе не разрешили переходить дорогу одной! Велели держать меня за руку.
Но Мэгги, притворившись, что не слышит, как ни в чем не бывало ворвалась в дом.
— Ма! — позвала она, швырнув ключи на кухонный стол и принимаясь шарить повсюду в поисках завтрака. — Эй, ма! Мы дома!
Подоспевшая Роуз наконец сбросила ранец и прислушалась. В доме царила необычайная тишина, и она сразу поняла, что матери нет.
— Машины тоже нет, — сообщила запыхавшаяся Мэгги. — И я посмотрела, под яблоком-магнитом никакой записки.
— Может, она забыла, что сегодня уроки кончаются раньше, — предположила Роуз. Правда, сегодня утром, когда она пробралась в мрачную полутемную спальню и шепотом сказала, что они будут дома к полудню, мать кивнула, но глаз не открыла.
— Будь хорошей девочкой, Роуз, — попросила она. — Позаботься о сестре.
Именно это она говорила каждое утро… если вообще считала нужным разговаривать.
— Не волнуйся, — утешила Роуз. — К трем она вернется. Но Мэгги продолжала встревоженно хмуриться. Роуз взяла сестренку за руку.
— Пойдем. Я приготовлю ленч.
Роуз поджарила яичницу, хотя им не разрешалось включать плиту, — очень хотелось есть.
— Ничего страшного, — заверила она Мэгги. — Можешь перепроверить на случай, если я вдруг забыла ее выключить.