Чужая шкурка или косплей Сергея Юркина
Шрифт:
– Гм... Мама, я считаю, что мне ещё рано думать о браке.
– Отчего? Девушке никогда не рано подумать об этом. Тем более, что мужчин, могущих стать хорошими мужьями, не так уж и много...
– Я намереваюсь стать айдолом. А замужество - поставит крест на моей мечте!
– Опять ты об этом! Дочка, айдолами становятся - единицы из тысяч! Ты уверенна, что у тебя достаточно таланта и красоты для этого?
– Уверена!
– Юна, подумай над тем, что век звезды - недолог. Особенно для женщины. В тридцать лет они уже уходят. Обзаводятся семьями. Может, стоит сразу пропустить этот сомнительный участок жизни? В возрасте, хорошего мужчину, будет сложно найти...
– Я собираюсь умереть на сцене!
– Юн Ми! Да что ты такое говоришь, упрямая негодница! Хочешь, что бы сердце твоей матери - разорвалось?!
– Нет, не хочу. Но я говорю правду. Я намереваюсь выступать пока будут силы стоять на ногах.
– Ну, а потом? Потом, что ты будешь делать?
– Ещё не решила... Там видно будет.
– Юн Ми, почему бы тебе не послушать свою маму? Которая знает, чем закончится твоё упрямство.
– Мама! Я, конечно же, выслушаю тебя. Но вначале, позволь задать тебе вопрос. В твоём доме - два "ласковых вора"...
( ласковый вор– так в Корее называют дочь, уходящую из семьи и уносящую с собою приданное. прим. автора )
– ....Сможешь ли ты дать им приданное, за которое ни вам, ни нам, не будет - стыдно? Стыдно - за дешёвые подарки для родственников, за дешёвые платья, за бедные украшения... Чтобы потом, в доме мужа, нас свекрови не называли - нищенками?
– Юн Ми! Что ты такое говоришь маме!
– с возмущением воскликнула Сун Ок, обращаясь к сестре.
– Я говорю так, как оно есть!
– ответила ей та, смотря прямо в глаза, - Маме ещё нужно и о своей старости подумать. Мама, если вы отдалите всё, включая своих дочерей - как вы потом будете жить одна? Кто позаботится о вас в старости?
– Как-нибудь проживу....
– тихо сказала мама, опустив глаза, - главное, чтобы у вас было всё...
– Это неправильно!
– перебила её Юн Ми, взмахнув рукой, - Ты слишком многое сделала для нас, чтобы жить потом - как-нибудь. И ещё. Нехорошо младшей дочери выходить замуж, когда её старшая сестра ещё не устроила свою жизнь. Поэтому, я предлагаю: пусть все отложенные тобою деньги, на наше приданное - пойдут на свадьбу Сун Ок. А я, мама, буду сыном, которого у вас нет. Буду зарабатывать, и заботится о вас. Замуж я не собираюсь!
– Доченька, какая же ты у меня...
– сказала мама, вытирая пальцами слёзы, появившиеся в глазах.
– Поэтому, на свидание, я не пойду...
– слегка набычившись, тихо сказала Юн Ми.
Шкурка десятая
Время: неделю спустя. Три недели после выписки Юн Ми из больницы.
Место действия: зал ресторана в гостинице "Golden Palace". За столиком, уютно примостившимся за высокой декоративной оградой из зелёных растений, интимно отделяющей его от зала, сидит Ким Чжу Вон и девушка. Её одежда, украшения, макияж, сумочка, всё, всё говорит о том, что девушка принадлежит к состоятельной семье. Перед молодыми людьми на столе, на блюдечках, стоят изящные белые чашечки с кофе.
– Замечательный отель!
– с удовольствием произнесла девушка, оглядываясь по сторонам, - я тут никогда раньше не была.
Откинувшийся в кресле Чжу Вон в ответ промолчал, чуть иронично оттянув уголок рта, разглядывая собеседницу.
– Твоя сестра отлично управляется с делами, - продолжила говорить девушка, - не просто наладить работу такого большого персонала. Думаю, что полученное ею образование...
– Ю Чжин, - перебил её парень, - хватит болтать. Ты же осталась в Париже. Почему ты здесь?
– Я узнала, что мой любимый оппа вернулся в Корею. Я всё бросила и прилетела сюда.
– Ты бросила учёбу?
– Оппа, я красивая. Зачем мне учиться?
Девушка кокетливо улыбнулась собеседнику. Тот, с выражением муки на лице закатил глаза.
– Ю Чжин, у тебя никогда не было мозгов, - сказал он, открывая глаза, - как можно вот так взять и бросить университет?
– Но ты же это сделал?
– К твоему сведенью я оформил академический отпуск.
– Я тоже оформила!
– улыбнулась девушка.
– Что ж, придётся признать, что в твоей голове есть капля разума, Ю Чжин.
– Я это сделала только на тот случай, если ты решишь вернуться в Париж, оппа!
– сказала девушка, чуть наклоняясь вперёд и аккуратно беря чашку за ручку, - Тогда я тоже вернусь и снова буду рядом с тобою!
– Мммм...
– промычал, скривившись Чжу Вон, – мммм...
– Оппа, разве ты не рад моей предусмотрительности?
В ответ Чжу Вон глубоко вздохнул и тоже взялся за свою чашку.
– Ууууууу! Какое вкусное!
– попробовав напиток, зажмурилась от удовольствия девушка, - настоящая арабика! Хе Бин организовала отличную кухню в своём отеле!
– Во-первых, Ю Чжин, кофе - мужского рода. Поэтому, не "какое вкусное", а "какой вкусный". Во-вторых, ты совершенно в нём не разбираешься. Это не арабика, а робуста. И в третьих - хватит уже нахваливать мою сестру. Делать заключение о кухне отеля по одной чашке кофе - слишком легковесно для девушки из высшего общества. Это похоже просто на грубую лесть
– Уверена, что кухня здесь не менее великолепна, чем чашка этого кофе, - ничуть не смутившись, ответила та, - я бы с удовольствием её попробовала. Оппа, угости меня обедом!
– Ю Чжин, ты что, припёрлась из Парижа горя светлым желанием пожрать за мой счёт?
– Фу-у, оппа, какой ты грубый! Жалко девушку обедом накормить?
– Ты опять потратила на одежду все родительские деньги? Сама купить не можешь?
– Оппа-а, как можно есть в одиночестве?! Так делают только изгои. А девушки, у которых всё хорошо, все обедают вместе со своими парнями!