Чужая шкурка или косплей Сергея Юркина

Кощиенко Андрей Геннадьевич

Онни сегодня учиться не идёт. Её ветка метро идёт местами по поверхности и поэтому закрыта. Ещё, часть пути, ей нужно будет проехать на автобусе. В общем, помня, как она вчера лазила по сугробам и, посмотрев на толпы людей на платформах, которых показали с утра по телевизору, она благоразумно решила остаться дома. Тем более, что по ТиВи сейчас сделали объявление, что правительство просит всех граждан, в связи с аномальными холодами, по возможности, никуда не ездить и не ходить, а сидеть дома. Все государственные учреждения, в том числе и учебные - объявляются закрытыми. Кстати, есть уже и трупы. За ночь, в стране, семь человек замёрзло насмерть. Это тоже, по телеку сказали.

В общем, домашние, сегодня все сидят дома, кроме меня. Гостиница, где я работаю - частная, метро к ней идёт исключительно под землёй, от станций до работы и до дома - пешком, автобус не нужен. В общем, никаких формальных поводов не поехать туда, у меня нет. Хорошо, что сегодня у меня работа с часа дня до шести вечера. Может, к обеду потеплеет и будет не так холодно. Мама Юн Ми, правда, заикнулась, чтобы её дочь не ходила на работу, а осталась дома. Робко так заикнулась. Работа, как я уже понял, для корейца - это святое. Прогулять без уважительной причины - что-то сродни святотатству. Но всё же, мама сделала попытку наступить на горло традициям - оставить меня дома. Любит она Юн Ми, любит!

Но, я сказал ей, что поеду. Ну а чего мне? Зимы я, что ли не видел? Доеду, тем более, что днём, по светлому. А постояльцев ведь кормить нужно. Пусть я там самая мелкая боевая единица, но что-то подсказывает мне, что команда гостиницы играет сегодня не в полном составе... Наверняка, многие просто не доехали до работы.

Шкурка одиннадцатая

Время действия: тот же день

Место действия: поместье семьи президента "Sea group corporation". Небольшая квадратная комната с большим, во всю стену окном. Вдоль стен, высокие, до самого потолка, деревянные лакированные стеллажи, забитые книгами. Повсюду часы. На полу, на свободных от книг местах стен, на самих стеллажах. Все они работают, и комната наполнена чуть слышными тикающими звуками. У окна стоит большой стол из тёмного дуба, за которым, в удобном кресле сидит пожилой мужчина. Перед ним, на столешнице, аккуратно разложены различные инструменты для мелкой работы. Мужчина, склонившись над столом, изучает внутренности очередного механизма с помощью лупы, одетой на правое стекло очков. Рядом, в кресле повёрнутом к окну, полулёжа сидит Чжу Вон и мелонхолично смотрит на падающий снег.

– Бабушка хочет меня женить, - не поворачивая голову к собеседнику произносит Чжу Вон.

Пауза.

– Наверное, пришло время, - отвечает пожилой мужчина, не отвлекаясь от своего занятия.

– Дед! Ты же всегда был на моей стороне!
– уже с возмущением в голосе говорит Чжу Вон и поворачивает к нему голову, - скажи ей!

Пауза.

– Что именно я должен сказать твоей бабушке?

– Что мне ещё рано обзаводиться семьёй.

Пауза.

– Откуда ты это знаешь?

– Ну-уу дед...

Пауза.

– Твоя бабушка - очень умная женщина, Чжу Вон. И если она хочет так поступить, значит, у неё есть на это причины.

– Да нет никаких причин! Она просто разозлилась, что я не ходил в университет!

– Всего-то?! А какие у тебя были причины не делать этого?

– Ну-у... Как бы тебе сказать....

Пауза.

– Девушки?
– всё так же, не прерываясь, поинтересовался дед.

Пауза.

– Ну-у... В общем, да!

Пауза.

– Девушки, это хорошо.

– Правда?
– обрадовался Чжу Вон, - дед, ты скажешь бабушке?

– Она со мною не разговаривает.

– Ну-у дед! Ты один мне можешь помочь!

– А я думал, что каждый мужчина может помочь себе сам.

– Дед!

– Даже не знаю, что тут можно сделать. Может, сделать так, как хочет твоя бабушка?

– Смерти моей хочешь?!

Время действия: два часа пополудни того же дня . Полтора месяца после выписки из больницы.

Место действия: ресторан гостиницы "Golden Palace"

– Столик пятнадцать. Салат - "Доминго", салат "Курица с овощами и ананасом", салат "Наполеон" две штуки. Супы: "Ла курже" - два, "Креме де шаторзе" - две штуки. Вторые блюда: "Пулькоги" - два, "Сосиски по-баварски на гриле" - два. Пиво - "Амстел", четыре по ноль пять.

Я быстро диктую с блокнота сделанные мною записи.

– Принято! Номер заказа - 63!
– отвечает помощник повара, закончив делать пометки на экране монитора.

– Заказ 57, столик шесть! Готов! Первое, - сообщает он мне и командует - Забирай!

– Окей, кунчан-ним!

Подхватываю поднос с тремя большими тарелками из толстого белого фаянса и поднимаю его к плечу. Тяжёлый, зараза! А опыта таскания подносов с полными тарелками у меня - никакого.

Не торопясь, внимательно смотря под ноги, направляюсь к нужному мне столику. Если грохнусь, меня моя мЭнЭджерша, Хё Чжу, с говном сожрёт!

– Сегодня работаешь в зале, - с недовольным видом оглядев меня, сообщила она мне, когда я явился на работу, - У нас не хватает официантов. Только попробуй опозорить отель, что-то уронить!

– Да, кунчан-ним!
– поклонился я, - То есть, нет, кунчан-ним!

– Пффф, - презрительно фыркнула Хё Чжу, снова окинув меня взглядом, и высказалась о моих умственных способностях - я просто поражаюсь, как такую бестолковую как ты, приняли на такую ответственную работу!

– Простите, кунчан-ним!
– поклонился я.

– Иди, работай! Быстро!
– приказала она.

– Да, кунчан-ним!
– снова поклонился я.

Эту девку лучше не злить. Не знаю, чего ей там именно в жизни не хватает: секса, денег или уважения окружающих, но стерва она ещё та. Десять штрафных балов она мне уже нарисовала и на руки я получу уже не четыреста баксов, а триста восемьдесят. Но, как говорится, "ещё не вечер". До зарплаты целая неделя и она вполне себе может уменьшиться стараниями Хё Чжу. На работе я большей частью - помалкиваю и не выделываюсь, стараясь вжиться в чужой образ. Однако, моя жизнь в "чужой шкурке" протекает сложно. В корейском языке четыре уровня вежливости. Все их нужно применять правильно. Это у меня получается плохо: то говорю недостаточно вежливо - собеседник обижается, то говорю слишком уважительно - окружающие смеются. Я никак не могу понять, как эти корейцы определяют уровень значимости собеседника? То, что "отдельного, самого по себе", корейца в природе не существует, это я уже понял. При знакомстве, кореец обязательно скажет, какую должность он занимает - президент компании такой-то, служащий компании такой-то, врач больницы такой-то. Одну лишь свою фамилию и имя он не назовет никогда. Обязательно добавит "маркер" определяющий его социальное положение и указывающий, к какой прослойке общества он принадлежит. И вот в этих "маркерах" я вообще - не петрю. Что круче, врач госпиталя Чон Гдон, или врач государственной больницы Сола Чже? Работник государственной или частной компании? Совершенно без понятия! А вот местные прекрасно разбираются в этих нюансах! Спасает меня пока только то, что Юн Ми находится в самом низу социальной пирамиды, девочка и ещё почти ребёнок. К детям и девочкам тут отношение снисходительное. Считается, что этой категории граждан можно не блистать умом и сообразительностью. От них в основном требуется быть милыми и послушными. Окружающие над их ошибками с удовольствием и добродушно посмеиваются, однако, запросто могут прочитать мораль - как нужно делать правильно. Причём совершенно незнакомые дядьки и тётки на улице. И если такое случается, то нужно внимательно их выслушивать, пока они не устанут и не наговорятся, кланяться при этом, и уважительно благодарить за науку. Я уже несколько раз "налетел" на такое. С одной стороны - бесценный информационный канал для "вживания в среду", с другой стороны - терпеть не могу, когда мне читают нотации! А именно так и происходит. Ничем иным, как нравоучительными нотациями, это назвать нельзя. Потом, кланяться я не привык... Ну не приучен я поклоны бить, как местные! Нет у меня такого навыка! Я уже краем уха тут услышал, проходя мимо как раз обсуждавших меня официанток, что Юн Ми - "гордячка, лишний раз спину не согнёт... Что у неё за воспитание?"