Чужая сиеста
Шрифт:
– Так что для вас это сон, а для меня и таких, как я, это жизнь. Вы, если что, просто проснётесь, а мы умрём.
– Но ты же говорил, что есть возможность воскреснуть, – без эмоций заметил Полковник, продолжая изучать информационный блок по спрайтам.
– Там тоже не всё так просто, – поморщился Грешник. – Стопроцентной гарантии нет ни у кого. Изначально шанс неплохой, но стоит один раз умереть, и на долгий срок получаешь штраф и попадаешь в группу риска. В ней шанс сильно снижается. Там надо без смертей протянуть положенное время. Если без смертей не получится, но снова повезёт воскреснуть, шанс совсем уж смешной становится. Это почти как главный приз в национальной лотерее выиграть.
– Не, ну это уже полный бред! – не удержавшись, в голос заявил Браво.
Проигнорировав
– А сам ты сколько раз умирал?
– Пока что ни разу, – ответил Грешник. – Бывало, по краю проскакивал, но везло.
– Ну а как попал в то утро на тот берег? Что-то особенное перед этим было, или просто шёл по улице, и вдруг ни с того, ни с сего: бац?
– Вроде было, но вроде как и нет…
– Поясни.
– Последние воспоминания у меня, как бы это правильнее сказать… не самые обычные. Машина слетела с дороги, я пытался вырулить, но ничего не получалось. Меня на большой скорости несло к высокому береговому обрыву. Вот-вот, и должен был свалиться в море, не больше секунды оставалось. Другое море: холодное, без пальм. Совсем не то, тропическое, в котором я оказался.
– Ты из тех парней, которые забывают притормозить перед поворотом?
– Не сказал бы. Да и дело тут явно не в педали тормоза. Я особо с нашим народом на эту тему не общался, но даже так наслушался всякого. Кого ни спроси, у каждого похожая история. Кто-то в самолёте падал, кто-то в пожаре горел, кого-то нарики грабили в тёмной подворотне под дулом пистолета. То есть всегда какая-то смертельно-опасная ситуация. Наши, естественно, разные гипотезы выдвигают. В том числе есть мнение, что мы попали в Чистилище, или какой-то его аналог. То есть все мы в нашем мире погибли, и это уже посмертный опыт.
– Ты в это веришь? – уточнил Полковник.
– Причём тут верю я или не верю? Да и это далеко не единственная версия. По-всякому народ пытается происходящее объяснять.
– Но всё же скажи: сам-то веришь или нет? Мне просто интересно.
Грешник покачал головой:
– В Чистилище с Адом я не верю. И в Рай тоже. Дело в том, что с этими последними воспоминаниями не всё так просто. Кого ни возьми, они относятся к непродолжительному календарному периоду: три-четыре дня максимум. Можно сказать, всех нас выдернули приблизительно в одно время. При этом я лично знаю троих участников, которые помнят, как их самолёт начал падать. Одна летела из США в Париж, второй из Кореи в Японию, третий из Австралии в Лос-Анджелес. Во всех случаях это были не маленькие самолётики, а большие лайнеры. И, как вы понимаете, лайнеры разные. Слышал, что есть и другие люди с похожими воспоминаниями, и у каждого свой рейс. Да, понятно, самолёты падают не так уж редко, но ведь не десятками за три-четыре дня. Также у всех без исключения последние воспоминания какие-то неправильные. Что-то с ними не так. Кто-то не понимает, что он вообще забыл в том самолёте или здании горящем, кто-то действовал при этом так, как действовать не должен. Многие не понимают, где это происходило, но все без исключения знают, какой это был день. В общем, у каждого какой-то свой набор странностей, непонятностей, при этом ни у кого нет проблем с привязкой к календарю.
– А твой набор какой? – спросил Полковник.
– Я из тех, кто потерялись в пространстве. Впервые в жизни видел это шоссе. И машина не моя. Не представляю, в каких местах это случилось. Будто проснулся непонятно где и за рулём чужой машины оказался. Это не похоже на мои воспоминания.
– Если они не твои, то чьи же?
Грешник пожал плечами:
– Трудно сказать. Есть мнение, что эти картины нам загрузили кукловоды.
– И зачем им это? – спросил Полковник.
– Не знаю. Возможно, для создания особого психологического настроя. В первое время некоторые люди вели себя странно. Да и не только в первое. Позже так и признавали, что сами от себя такого не ожидали. Могу от себя добавить, что в ступор мало кто впадал. Кого не встречал на старте, все деловые, деятельные. Да, поначалу сложно было принять всё происходящее, некоторые вели себя глуповато, но в целом это не так уж сильно по мозгам ударило. Я вот особо не задумывался над происходящим.
Полковник, явно никуда не торопясь, задумчиво произнёс:
– Если не Чистилище и не Ад, то что, по-твоему?..
Грешник чуть подумал, и решил, что от себя ему добавить особо нечего. Ответил, так сказать, от имени коллективного мнения:
– Никто не знает. Только гипотезы строят.
Но Полковника это не устроило:
– Я не спрашиваю про других, я спрашиваю у тебя.
– Повторяю: я думаю о выживании, на остальное меня не хватает. Но кое-что на этом ярусе заставляет верить тем, кто считает всё происходящее каким-то экзаменом для нашей цивилизации. Эти пришельцы, как вы их называете, тоже спрайты. Но особые. Кукловоды их называют «упрощённая имитация условной команды противников». Возможно, они вроде нас, но из другого лагеря. Иная цивилизация, которая где-то проходит такое же испытание. Есть мнение, что таких цивилизаций три. Вот, посмотрите знак на моём бронежилете. Им отмечены все предметы от кукловодов, и в нём просматривается тройственность. Плюс на старте в итоговой информации есть намёки, что существует именно три команды. Не факт, что эти пришельцы копируют одного из наших противников. Возможно, взяли постороннюю цивилизацию, с которой мы здесь не встретимся. Я это к тому, что в финале нас могут столкнуть напрямую, без лишних монстров и имитаций вроде ваших инопланетян.
– И что будет с проигравшими в этом столкновении? – спросил Полковник.
Грешник снова пожал плечами:
– Не знаю. Но, боюсь, ничего хорошего. Не только для нас, но и для всех.
Дверь распахнулась, и на пороге показался низенький толстяк с неряшливой шевелюрой ядовито-зелёного цвета, весьма оригинально смотревшейся на фоне засаленной брюнетистой недельной щетины.
Заискивающе улыбнувшись, он спросил:
– Можно?
– Чего тебе? – поморщился Полковник. – Мы тут заняты важными делами.
– Так я это… насчёт туалетов. Тоже важное дело.
– А что не так с туалетами?
– Ну… так это… Сейчас получается, что у нас только женский и мужской. Всего два отхожих места на все гендеры, а это никуда не годится. Я вам уже говорил, надо срочно что-то решать с проблемой. Вы что, забыли?
Чем дальше толстяк говорил, тем увереннее из него лились слова. Интонация от заискивающей менялась к уверенной, а дальше к требовательной, с осуждающими нотками.
Полковника «давление голосом» не впечатлило. Уставился на спрашивающего тяжёлым взглядом и предельно-мрачным голосом заявил:
– Ты, наверное, не заметил, но наша цивилизация резко вернулась к истокам.
– К каким истокам? О чём вы, Полковник?
– О том, что нам теперь не нужно придумывать себе новые проблемы. У нас они и так есть. Всякие разные, одна за другой появляются, считать не успеваем. И в списке тех проблем, которые мне сейчас приходится расхлёбывать, нехватка гендерного разнообразия туалетов далеко не на первом месте. И даже не на последнем. Так что будь добр… Добра… Добро… Или как там тебя… Просто закрой дверь с другой стороны.
Толстячок скривился, попятился, покачивая головой:
– Зря вы так, Полковник. Все люди важны, нельзя об этом забывать.
– Иди-иди! – отмахнулся тот обеими руками. – И да, я ничего не забыл, мне ради вас ничего не жалко. Так что даю добро на целую сотню туалетов. Только действуйте сами.
– В каком смысле сами? – неприятно удивился почти выбравшийся толстяк.
– В том, что раз для вас это так важно, то будьте добры, не вешайте свои проблемы на других. Шагайте наверх и сами стаскивайте сюда то, чего вам так остро не хватает. У меня слишком мало годных людей, чтобы рисковать ими ещё и ради многообразия сортиров. Так что сами. Всё сами. Подскажу место: биотуалетов по краю Центрального парка столько, что на любое извращение хватит. Действуйте.