Чужая вина
Шрифт:
— Здравствуйте, мистер Дюпри. Вы себя хорошо чувствуете?
— Здравствуйте, мисс… эм… Сюзанна.
Ее глаза вдруг сузились до щелок. Она резко развернулась вокруг своей оси, лицом к охранникам и полицейским.
— Почему он весь закован?!
Откликнулся мужчина в синей форме с тремя желтыми полосками на рукаве:
— Стандартная процедура.
— Возможно, это и стандартная процедура, сержант, но, согласно кодексу нашего штата, эта процедура предоставлена на ваше усмотрение. И я хочу, чтобы с него сняли все эти оковы.
— Невозможно, — отрезал сержант.
— К тому же
Пират не понял последнего предложения, но ему нравилось, что она оказывает такое сильное воздействие на служителей закона. Все они тотчас принялись хмурить брови, краснеть и блеять что-то невнятное. Он с трудом сдержал смех. А может, и рассмеялся — разве что самую малость, поскольку несколько офицеров раздраженно покосились на него.
Последовала долгая пауза. Пират знавал такие паузы, он неоднократно становился их свидетелем последние двадцать лет. Кто первый заговорит — тот проиграл.
— Приведите шефа, — распорядился сержант.
Шеф явился минуты через две. Пират даже не узнал бы в нем полицейского: он-то ожидал человека в нарядной форме, а не в сером деловом костюме. Однако все обращались к нему «шеф», так что других вариантов не было. Мужчина был подтянутый и широкоплечий, хотя, конечно, помельче Пирата; из тех темноволосых кареглазых красавчиков, в чьих жилах течет немного каджунской [11] крови. Ему стали объяснять ситуацию. Шеф слушал, не отрывая глаз от Пирата. И тот вдруг вспомнил взгляд этих карих глаз, наполненный ложным сочувствием, вспомнил, кто это. Вспомнил детектива по фамилии Жарро. Значит, выбился в начальники?…
11
Потомки французов, до сих пор говорящие по-французски и живущие в дебрях Луизианы, на берегах озер. Несмотря на почти двухсотлетнее проживание в США, сохранили совершенно неамериканскую культуру.
В комнате воцарилась тишина. Нарушил ее начальник полиции:
— Снимите кандалы. И наручники. Он может одеться в повседневную одежду, но сперва ее нужно проверить. Два судебных пристава не должны отлучаться от него ни на секунду. Этого достаточно? — поинтересовался он у Сюзанны.
— Спасибо, — ответила она.
— Как вы сами знаете, это «предоставлено на наше усмотрение». Что-нибудь еще?
— Мне бы хотелось пару минут побеседовать с клиентом наедине.
— Можете беседовать сколько угодно, но только в присутствии пристава.
Сюзанна смерила начальника долгим взглядом, но возражать не стала. Все, кроме одного мужчины в форме, ушли. Тот же уселся на высокий стул в углу. Сюзанна подошла к камере вплотную.
— Вам нельзя находиться на контактном расстоянии от клиента, — сказал охранник.
Сюзанна остановилась в трех футах от решетки.
— Как вы поживаете, мистер Дюпри?
— Ну, — пробормотал он, — нормально.
— У вас, вероятно, накопилось множество вопросов.
Вопрос у него был всегда один: почему Господь вообще решил придраться к Иову? Других в голову не приходило.
— К примеру, насчет слушания? — подсказала Сюзанна.
— Ага. Слушание.
— Во-первых, я хочу, чтобы вы не волновались.
— Я не волнуюсь, — сказал Пират. Но он соврал: мысли об Эстебане Мальви и его приятелях-бандитах непросто было прогнать.
— Хорошо. Вам не обязательно говорить. Я буду все время рядом. Что же касается возможного исхода, то я не берусь его предугадать. Обычно в таких случаях я советую ожидать худшего.
— Это запросто, — сказал Пират.
Сюзанна посмотрела на него и продолжила, но он, вдруг отвлекшись на созерцание ее прекрасной кожи, такой мягкой и сияющей, пропустил почти всю ее речь, успев поймать лишь последние слова:
— … не смогли выяснить, что это значит. Если это вообще что-либо значит, конечно.
— О чем вы?
— О смене судейского состава, произведенной в последний момент, — сказала Сюзанна. — Именно это я и пыталась вам разъяснить.
— А сколько там этих судей? — спросил Пират. Ему стало неловко, и он хотел дать ей понять, что ее слова представляют для него интерес.
— Сколько судей?
— Ну, человек девять, да?
— Девять? — рассмеялась Сюзанна. — Вы, наверное, имеете в виду Верховный суд?
Пирату ее смех не понравился. Внезапно он стал замечать дефекты ее кожи, а также те дефекты, создать которые было бы очень легко. Он промолчал.
Смех смолк.
— Судья всего один, — сказала она. — Согласно расписанию, это должен был быть один старый южанин — старомодный, судя по всему, сноб, но с хорошей репутацией. Вот только в последний момент его кандидатуру сняли, а кого назначили, мы толком и не знаем.
— Со старыми южанами-снобами я никогда особо не ладил, — заметил Пират.
— Тогда можете считать это добрым предзнаменованием, — сказала Сюзанна. — Судью-заместителя старым южанином-снобом не назовешь при всем желании: начнем с того, что это чернокожая женщина.
И это тоже паршиво.
К тому же молодая. Это Пират заметил сразу же, как только его ввели в зал судебных заседаний. Веко у него невольно задергалось, хотя свет был не очень ярок. Затем, когда контуры снова обрели четкость, он увидел судью — та сидела за трибуной, рядом лежал молоточек, название которого он забыл. На вид судья была ровесницей Сюзанны, но выглядела далеко не столь дружелюбной. Она увидела, что Пират приближается к одному из передних столов в сопровождении Сюзанны и с Библией в руке, и нахмурила брови. Пират уже не был настроен так решительно против предупредительного заключения.
Он сел. В обыкновенной одежде он чувствовал себя весьма странно: коричневый костюм, белая рубашка, бежевый галстук. У него никогда не было костюма — во всяком случае, если считать костюмом брюки и пиджак одного цвета. Когда-то у него был фиолетовый пиджак с серебряными пуговицами. Кстати, именно этот пиджак — Пират вспомнил это лишь сейчас — был на нем, когда его арестовали.
— С вами все в порядке? — спросила Сюзанна.
— Ага.
— Я бы хотела вас кое с кем познакомить, — начала она и представила мужчину, сидевшего с другой стороны. Его фамилию, явно еврейскую, Пират не расслышал.