Чужая звезда Бетельгейзе
Шрифт:
Легким шагом Апрель направился в глубину дворов. Он шел наугад, зная, что все равно выйдет туда, куда ему нужно. Теплый, прозрачный, почти невесомый свет Солнца, совсем не походил на густое, насыщенное оттенками и красками сияние Бетельгейзе. Высокие деревья тянулись яркими вершинами к нежному небу, а сочные травы и цветущие кустарники еще более украшали, оживляли пейзаж. Тонкие, чуткие ноздри улавливали сотни и тысячи запахов, Апрель буквально купался в незнакомых ароматах, Альхене было далеко до такого разнообразия. Его глаза замечали всё без исключения, проникая в суть вещей и предметов, на которые люди не обращали никакого внимания. Во всем теле ощущалась необыкновенная легкость, мозг работал с такой силой и отдачей, что во лбу разлился приятный холодок. Апрель еще не знал всей своих возможностей, трясина Альхены не позволяла им раскрыться, а теперь ему предстояло увлекательнейшее путешествие в самого себя, и он заранее предвкушал множество открытий.
Облаченный в белоснежные одежды, Грэм отдыхал после омовения в примыкающей к ванной комнате. На столике перед ним стояли блюда с горячими яствами и ароматными винами. Титрус и так и эдак пытался стряхнуть с юноши оцепенение, рассказывая о последних событиях в Доме, избегая, однако, упоминать имя Апреля. Но его старания не имели успеха, Грэм окончательно замкнулся в себе, глаза его были тусклыми, скулы резко выступали на осунувшемся лице, казалось, он совсем не слышит своего наставника. Видя тщетность своих попыток, Титрус вынужден был замолчать. Потом вздохнул и просил:
– Где тело Захарии?
– В сумеречной Альхене, я похоронил его, как мог.
– Ох-хо-хо… что тут скажешь… он был хорошим юношей и преданным тебе другом.
– Я знаю, – с усилием разомкнул губы Грэм. – Я хочу поговорить с Апрелем.
– Боюсь, с этим возникнут сложности.
– В каком смысле? – Грэм взял кубок, украшенный тончайшей резьбой и сделал большой глоток вина.
– Не хотел тебе так сразу говорить, думал, ты сначала отдохнешь с дороги… Ну да ладно. Апрель исчез.
Грэм поднял на него взгляд. Чернота с его глаз почти что спала – вино оказало свое благотворное действие.
– Что значит – исчез?
– Я пока еще сам толком не знаю, но в последнее время он вел себя очень странно…
Титрус тоже глотнул вина и поведал Грэму обо всем: и о серебряном зеркале, прикрывающим вход в тайные комнаты, и о пластинах с одинаковыми рисунками, и о лживой речи в Сенате, и о своих путешествиях по подземному ходу.
Грэм слушал не перебивая. Когда Титрус закончил, он задумчиво потер пальцами виски.
– Ты хочешь сказать, он собирался куда-то бежать с Альхены?
– И хотел, и сбежал. Вот только не имею представления, куда именно и как.
– А он ничего не говорил? Не восторгался какими-нибудь отдаленными местами?
– Вроде нет.
– Его никто не преследовал, не угрожал?
– Кто может угрожать первому Сенатору?
– Почему же он бежал?
Титрус пожал плечами, он и сам не знал, чего не хватало Апрелю.
– Об этом еще кто-нибудь знает?
– Нет, только мы с тобой.
– Это хорошо, следует держать это в тайне. Сейчас я оденусь, и пойдем к нему в покои, посмотрим на серебряное зеркало.
Титрус кивнул. С появлением Грэма душа его успокоилась, даже сердце стало биться ровнее и тише, исчез так же и смутный страх перед чем-то необъяснимым.
Апрель вышел к автобусной остановке, там толпились люди. Рассматривая подъезжающие и отходящие транспортные средства различных размеров, он размышлял, как лучше и проще поступить. Для начала он хотел заполучить две вещи – новую одежду и взрослую собаку.
– Скажите, – обратился он к неопрятному существу, отдаленно напоминающего женщину, в обеих руках она держала по туго набитой торбе, – как называются эти места?
Фраза прозвучала с легким акцентом и женщина заподозрила в высоком красавце мужчине иностранца. Заулыбавшись, она продемонстрировала грязно-белые и блестяще желтые зубы.
– Район наш называется Олимпийская деревня, а вам куда надо?
– Одежда. Мне нужна одежда.
– А, это вы в центр езжайте, там этих магазинов, да бутиков разных – на каждом шагу навалом!
Она громко кричала, дыхание ее было смрадным. Превозмогая брезгливость, он улыбнулся:
– Как туда попасть?
– Так на такси садитесь, идемте, я вам помогу.
Она умудрилась взять за ручки сразу обе торбы одной рукой, другой вцепилась в локоть Сенатора и потащила его к пятачку с тремя пыльными авто.
– Сейчас вы мигом домчитесь, куда вам надо! – продолжала орать женщина, на них смотрели все люди, стоявшие на остановке, Апрелю не нравилось такое повышенное внимание.
– Ребятки, – обратилась она к курящим водилам, – иностранца надо в город доставить! Одежду покупать собрался!
– А деньги-то есть у твоего иностранца? – нехотя сплюнул небритый, сонный дядька.
– Ну, а как не быть! – тетка и не думала выпускать локоть иностранца на свободу. – Конечно, есть, у них в Греции все есть!
Она хохотнула, сверкая зубами. Апрель молча ждал, пока все это закончиться.
– Давайте, садитесь ко мне, – махнул рукой высокий светловолосый парень, он слегка сутулился, а на лице его было выражение человека, желающего улыбнуться, но не уверенного, стоит ли это делать.
– Лады, Серега, вези иностранца, – кивнули остальные шоферы. – Покатай по Москве, пусть посмотрит, какой у нас капитализм! Не хуже ихнего получился!
– У нас проститутки красивее! – с гордостью за свою родину вставил второй водила.
С этим никто не посмел спорить.
Апрель направился к серебристой машине парня, а тетка зачем-то устремилась за ним.
– Ой, а может, и меня до метро подбросите, а?
– Садитесь, – кивнул парень.
Апрель сел на переднее сидение, женщина со смрадным дыханием уселась позади.
– Ты смотри, повози его по хорошим магазинам, – всю дорогу напутствовала она водителя Серегу, – на рынки даже не думай, там подсунут такую дрянь, на весь свет опозоримся. А потом довези его до гостиницы, или где он там живет, а то обберут, да еще и прирежут не дай господь. Иностранцы, они ж как дурачки блаженные, ничего не соображают, откроют рот, да тычутся носами в свои камеры, грех один на них глядеть!