Чужая звезда Бетельгейзе
Шрифт:
– Что это такое? – казалось, еще немного, и сердце остановится, а легкие лопнут от вони и какого-то неизвестного напряжения, витающего в воздухе.
– Это могила демонов, – ответил Титрус. – Видишь тени, мечущиеся в сфере? Это их душевная суть. Сама сфера – капля крови дьявола.
– Дьявола? Кто это?
– В одном из религиозных учений планеты Земля его называют Отцом Зла, и вроде бы именно ему подчиняются демоны. Не знаю, насколько это правда, но эту сферу мы называем Каплей Крови Дьявола. Теперь, что мне известно касательно миграции демонов, опять таки я черпаю это из наших собственных преданий. Тринадцать демонов улетели к нам в созвездие Ориона, это не понравилось Дьяволу. Тогда еще он был молод и тщеславен, он хотел беспрекословного подчинения своих подданных, а они ослушались. Он кричал им вдогонку, что все они являются одним целым, и демонам нельзя уходить от своего хозяина дальше Луны – солнца колдунов. Но демоны тоже были молоды и тщеславны, они желали всего неба и всех звезд, они не слушали своего господина. И дьявол, прокусив вену на руке, отдал космосу каплю своей крови, чтобы она следовала за отступниками. Благодаря этому, вроде бы как снова они могли быть вместе, ведь с каждым отошедшим от него слугой, Дьявол теряет силу. По дороге в наш мир демоны много чего растеряли, одной из существенных потерь было бессмертие, ведь только близость к хозяину давало его. Когда демоны начали стареть, они испытали незнакомый им доселе страх будущего, но назад дороги уже не было, Дьявол отвернулся от них в час их отступничества. Когда умер первый демон Бронза, он еще мог какое-то время приходить к своим собратьям. Он-то и передал приказ Дьявола соорудить это подземелье, высечь на плите слова его непрощения и поместить в подземелье каплю его крови. В нее уходила и уходит суть умерших демонов. Нет у них ни бессмертия, ни возможности покинуть Альхену после смерти – ничего. Они бездействуют, дожидаясь, когда же Дьявол сменит гнев на милость. Но, навряд ли его интересует жалкая горстка умерших и ныне живущих подданных, тем более, что живущие уже не являются демонами в изначальной сути, – наполовину альхенцы – разбавленная кровь, растраченная попусту сила.
– Почему они отправились в Орион?
– Они летели на свет Бетельгейзе, наша звезда притянула их.
– Колокола…
– Да, да, сейчас расскажу и о них. Когда последний из тринадцати демонов почувствовал, что наступает его последний час, он испугался участи, постигшей его собратьев и попытался избежать её. Он приказал отлить серебряные колокола и поставить в подземелье, чтобы после его смерти они звонили утром и вечером.
– Зачем?
– Считается, что колокольный звон – отзвук божественного голоса. Стремясь избавиться от всепожирающего страха, он пытался таким образом обратиться к Богу, вымолить у него покровительство. Демон умер, а мастера, которым было поручено сделать серебряные колокола, решили забрать серебро себе, а колокола отлить из дешевого металла – кто их там увидит в зловонном подвале? Кто будет спускаться вниз и звонить? Они отлили колокола из свинца, посеребрили сверху и отнесли к могильной плите. Кстати, пару слов об этой белой могильной плите. Каждый раз, когда умирает демон, она сама, безо всякой посторонней помощи поднимается вверх, чтобы можно было положить под нее тело.
Как только колокола оказались у плиты, они вдруг раскалились так, что с них стекло все посеребрение. Капля крови исправно доложила своему хозяину о том, что один из его беглых подданных пытался обратиться к земному Богу. И эти колокола стали прижизненным кошмаром демонов живших и живущих на Альхене, как напоминание о попытке их предка. Не всех они преследуют, некоторым не снятся. Почему одних эти колокола мучают, доводят до сумасшествия, а других нет – я не знаю.
– А старый демон Иир, он не из тех, первых?
– Нет. – Титрус призадумался и не так уверенно добавил: – Не думаю. Пожалуй, я рассказал тебе все, что знал.
Грэм, не отрываясь, смотрел на сферу, где лихорадочно метались тени. В этом хаосе мельтешения он пытался разглядеть своего отца.
В ванной комнате Апрель быстро разобрался, что к чему, задернул целлофановую шторку, открыл воду, пустил ее погорячее и взял с полочки флакон цветочного шампуня. Шампунь приятно пах, и он решил целиком вымыться в этом душистом снадобье. Сняв с волос золотой зажим, он положил его на край раковины, и занялся омовением. Ради интереса, он попробовал подняться в воздух, но ничего не получилось, из чего он сделал вывод, что летать, когда сверху падает вода, он не может.
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Сергея и сообщила, о доставке полотенец и халата.
– Спасибо, – машинально произнес Апрель.
Какое-то время он и впрямь собирался пожить у этой пары, присмотреться, что к чему, а после вплотную заняться поисками своих.
Из подвала вышли в молчании. От нестерпимой вони все еще резало глаза, сердца колотились, как помешанные. Дух запыленных коридоров и комнат показался светлым и свежим воздухом, в сравнении с тем, что недавно вдыхали их легкие.
– Вот, значит, какая участь меня ожидает, – задумчиво произнес Грэм. – Что ж… теперь, хотя бы, мне более-менее стало понятно, что такое «демон». Какими я должен обладать способностями?
– У всех по-разному, – ответил Титрус, утирая рукавом рубахи испарину со лба. – Не советую тебе испытывать себя, это может повлечь непредвиденные последствия. В различных ситуациях твои способности проявятся сами собой, главное, чтобы ты сумел с ними справиться.
Шли назад неторопливо, но не из-за того, что хотели прогуляться по этим заброшенным анфиладам, а потому что просто не было сил. Взгляд Грэма скользил по мебели и интерьерам… чужая жизнь застывшая и брошенная проплывала мимо.
– Почему сюда никто не ходит?
– Альхенцы бояться, чувствуют волны, идущие из подземелья, а демоны… им-то зачем? Еще успеют.
В одной из комнат Грэм заметил довольно большую картину в красивой раме и захотел рассмотреть ее поближе. Даже под слоем пыли было превосходно видно изображение стоящей у цветущего кустарника фигуры в полный рост. Изящное тело облегала белая рубашка, узкие черные брюки, высокие сапоги, точеную головку венчала шапка черных кудрей, и лицо… с тонкими будто светящимися изнутри чертами, но не понятно было, мужские они или женские…
– Кто это? – кивнул Грэм на картину.
– Это? – Титрус прищурился. – Если не ошибаюсь, это обоеполый демон Сарагона.
Грэм внимательнее всмотрелся в портрет Сарагоны. Нет, это был не его проводник со зрачками – иголками.
– Может, мне не стоило тебе всего этого рассказывать? – упавшим голосом произнес Титрус.
– Все в порядке, – Грэм сделал над собой усилие и улыбнулся. – Ты все правильно сделал. Идём-ка, перекусим, как следует, да выпьем вина.
Волосы Апреля быстро сохли, черные пряди с яркими нитками седины пошли жесткими волнами и он не думал их разглаживать. Судя по тому, что он успел увидеть, здесь малейший намек на кудри не считался неприличным для мужчины. Его лицо идеальных пропорций и правильных черт, загорелое под лучами звезды Бетельгейзе, глаза, цвета подкрашенного яркой зеленью льда – слишком уж мистически красиво выглядел квартирант в свете и интерьере восьмиметровой кухни. Даже старый махровый халат выглядел на нем богатым одеянием. Он неторопливо ел, вылавливая из салата ломтики огурцов, а хозяева сидели напротив, смотрели на него и вели себя как гости. Лена не знала, куда девать руки и старалась лишний раз не смотреть на картинное лицо Надира, Сергей пытался завести непринужденную беседу и подливал себе коньяк – выпить жилец отказался.
– А вы случайно не арабский шах? – натужно острил Сергей. – Или шейх? Как правильно будет?
– Нет, – лаконично ответил Апрель.
– Гляжу, вам огурцы нравятся?
– Да.
– Еще подрезать?
– Спасибо, нет.
– Может, все-таки выпьете рюмочку?
– Спасибо, нет.
Лена взглядом дала понять мужу, что от гостя следует отвязаться, задушевной беседы все равно не получится.
Ужин закончили в молчании. Когда гость отодвинул свою тарелку и поднял глаза, Лена поспешно отвела взгляд, а Сергей улыбнулся.