Чужая. Будешь моей
Шрифт:
Вряд ли Тигр сам планировал, скорее нанял кого-нибудь, чтобы всё это не выглядело слишком.
Только наслаждаться красотой окончательно расхотелось.
Подумывая, не вернуться ли внутрь и поужинать, раз больше никто не желает, слышу странный звук. Какое-то то ли копошение, то ли шуршание в кустах справа.
Дом Тигра последний на улице, так что соседей у него фактически нет. Только лес с двух сторон и высокие кусты с третьей. И вот эти самые кусты вдруг начинают шататься во все стороны. Ещё чуть-чуть и рухнут.
Вскочив,
Куда бежать? У кого просить помощи? Как, вообще, кто-то может пройти мимо парней из “Беркута”?
Или Валерии настолько припекло, что она не пожалела денег на настоящих профессионалов?
Хотя профессионалы на стали бы ломиться на чужой участок как слоны.
Или стали?
Отступив на несколько шагов, вцепляюсь в дверь так, что белеют кончики пальцев. Напряжённо вглядываюсь в кусты, которые вдруг затихают.
Сердце бьётся как ненормальное. Я вдруг осознаю, что лес вокруг это не только шикарные виды и тишина, но и отдалённость от цивилизации и много возможностей для преступлений.
Например, удачное место, чтобы придушить по-тихому соперницу.
Руки холодеют, разум требует сделать хоть что-нибудь, а не стоять идеальной мишенью на фоне светлого проёма.
Выдохнув, нашариваю ногой небольшой порог между домом и улицей.
Одновременно с этим шевеление в кустах возобновляется.
И мужчина в чёрном одним слитным движением перепрыгивает через хилый забор.
Глава 36
— Господи!
Сползаю спиной по широкому, во всю стену окну. Пытаюсь успокоить сердцебиение, глубоко и медленно дышу. Прикладываю ладонь к груди, туда, где из-за рёбер вот-вот вырвется сердце.
— Красивая Вершинина Олеся, — подмигивает Лев Остовин, приподнимая балаклаву. — Испугалась?
— Ещё бы! Сначала там шуршало, а потом вы. Выскочили. Я думала это за мной.
Плюнув на приличия, сажусь на террасу, вытягиваю ноги.
— Честно? — Он чешет переносицу. — Вообще-то да. За тобой.
— В каком смысле?
Неужели кто-то из “Беркута” может предать Тигра? Да быть такого не может.
— К тебе гость. Мы, признаться, не поверили, когда увидели. Охренели прилично, — добавляет Лев, подходя ближе.
— Я никого не звала. И никого не жду.
Отрицательно мотаю головой, чтобы он точно понял.
— Даже этого?
Лев поворачивается к кустам, легко насвистывает какой-то мотив.
А в следующий момент через ворота перебрасывают куль.
— Это человек? Вы с ума сошли?
Я вскакиваю, собираясь бежать спасать беднягу. Но Лев ловит, перехватывая за талию.
На какое-то мгновение зависаю над землёй, прижатая к очередному сильному мужчине. Но миг, и он ставит меня на вторую ступень. А сам отходит, а потом и руки закладывает за спину.
— Это не человек. Это… впрочем, сама увидишь. До Тигра не дозвонится, а ломиться в дом мы не стали.
Лев улыбается, только взгляд всё равно остаётся мрачным.
Только сейчас замечаю, что вместе с кулем через забор так же, как Лев несколько минут назад, перепрыгивает ещё один человек в чёрном.
Схватив кого-то за шиворот он волочит его к нам и только не доходя метров пяти отпускает.
А я ахаю, прижимаю ладонь ко рту.
— Олесечка! Любимая! Вернись ко мне, я всё прощу, — стонет некто голосом Пашки.
— Что вы с ним сделали?
Снова рвусь вперёд, но Лев заступает дорогу. На этот раз не касаясь, а мне почему-то неловко.
— Ничего. Пока. Хотя могли, пока он шарил в кустах с неясной целью.
— Я люблю тебя, родна-ая, — гнусаво канючит Пашка.
А у меня ощущение, что с “ничего” Остовин преуменьшил.
— Я всё для тебя сделаю. Вот. Вот, это тебе.
Пашка подаётся вперёд, но напарник Льва заламывает ему руку, заставляет вернуться на колени.
И маленькая квадратная коробка подкатывается к ногам Остовина. Хмыкнув, он поднимает её, с негромким щелчком открывает. А потом бросает мне.
В коробке оказывается кольцо с тонким золотым ободом и небольшим, миллиметра в два прозрачным камнем на ножках.
— Что это?
Голос садится. Лев смотрит на меня с неодобрением, но молчит.
А я сверлю взглядом кольцо и пытаюсь соотнести.
— Выходи за меня, Олесечка! Ты лучшее, что случалось в моей жизни. Я не могу без тебя.
— Не далее как двенадцать часов назад объект пытался вызвать проститутку, но на его условиях никто не согласился.
— На каких условиях? — уточняю осипшим голосом, прикрывая на мгновение глаза.
— Он планировал платить “Сердцем Оазиса” из Сталкера, — усмехается мужчина в балаклаве. — Но прелестницы лёгкого поведения не знакомы с играми. И удовлетворять его авансом тоже отказались.
— Не правда! Олесечка, они всё врут! Они не имеют никакого права! И держать меня. И бить.
Вместо ответа Остовин без размаха бьёт Пашку из-под челюсти.
— А-а-а, — стонет Пашка, заваливаясь набок.
Перевожу взгляд на Льва, встречаюсь с ним глазами.
— Аллергия. На мудаков.
Киваю.
— У вас это рабочая фишка? — улыбаюсь криво.
Да потому что они, конечно, большие и сильные, но и границы тоже надо иметь. Пусть Пашка трижды идиот, это не повод раз за разом избивать его просто потому, что они сильнее.
— Вроде того, — вздыхает Остовин.
Кивает, и удерживающий Пашку мужчина растворяется в тенях участка.
— Оле-еся.
Жалости нет, мне давно не жаль бывшего жениха. Обидно, да. Но зла на него я не держу, скорее поражаюсь какой идиоткой была. А в этом он точно не виноват.