Чужая
Шрифт:
ШУСТРЫЙ: Где лавэ?
ЖИД: Вы все забрали, нет ни хуя.
ШУСТРЫЙ: Не пизди, животное. Это буттер, то, что мы взяли. У тебя есть еще.
ЖИД: Нет ни хуя. Слушай, ну взяли деньги – уходите. Я не буду кидать заяву. Уходите, у меня все в товаре, берите, что нужно, – и оставьте меня в покое. Вы не понимаете, пацаны, я ж не бесхозный… Сам семерку пропхал, меня люди знают…
ШУСТРЫЙ: Нет, это ты не понимаешь. Мы тебя замочим в этом подвале. И этих (мотает головой вверх): ,
ЖИД: Да люди вы или нет? Нет у меня ничего, все в товаре.
ШУСТРЫЙ: Теперь слушай, сука. Рашпиль… Общак… Где?
ЖИД: Не понимаю, о чем ты.
ШУСТРЫЙ (Пузырю и Таксисту): А ну-ка, помогите. Да хватит паковаться, вы! Тут лох не понимает.
Пузырь и Таксист оставляют сумку и подходят к Жиду.
ШУСТРЫЙ (помахивая дубинкой): Давай его ебалом в пол. И ботинки снимите. Прикол есть – сколько раз выдержишь, если по пяткам, а, лошица?
Дебаркадер. Шустрый, Чужая и Таксист выходят из машины и переходят по трапу на борт.
Помещение внутри дебаркадера, двуспальная кровать, обстановка не роскошная, но неожиданная для стоящей на приколе баржи.
Видимо, это какая-то комната отдыха для начальства, все оформлено в совковом стиле, шпонированные панели на стенах, дешевая посуда, под хрусталь, фотографии рыбаков с уловом на стенах.
Шустрый открывает сумку и вываливает деньги на стол. Внушительная куча долларов, если считать каждую пачку за десять тысяч, – то тысяч триста-пятьсот.
ШУСТРЫЙ: Нехуево поработали.
ЧУЖАЯ: Да. Теперь долги отдать – и валим.
ТАКСИСТ: Какие долги? Не понял ни хуя, кому я должен?
ЧУЖАЯ: Пока никому. Будешь пиздеть – будешь должен.
ТАКСИСТ: Блядь, курица, ты фильтруй базар! Пиздят менты, радио и ты.
Чужая, не говоря ни слова, резко бьет Таксиста прямым ударом в подбородок, он падает, но не вперед, а назад, нокдаун, пытается вскочить.
Шустрый не вмешивается в происходящее, только смотрит. Вскочивший с пола Таксист видит «чизетту», направленную ему в живот.
ЧУЖАЯ: Ты, бык… Тебя взяли в делюгу, ты таксист. Правильно Малыш тебя хуйнул, сразу рассмотрел крохобора. Пузырь поумнее. Еще слово пизданешь, – увалю. Понял, хуй?!
Таксист смотрит на Шустрого, тот молчит.
ТАКСИСТ: Блядь, ну и постанова у вас в бригаде. У зверей и то попроще.
ЧУЖАЯ: Ты понял или нет?
ТАКСИСТ: Понял.
ЧУЖАЯ: Теперь, чтоб лучше понял, – получишь десятку. И Пузырь десятку. Никаких долей, что вы там себе нашифровали. Сегодня ночуешь здесь, с нами.
ШУСТРЫЙ: Вася, она права. Если б не она, – мы б этого лавэ не подняли. А хочешь с нами до конца
ТАКСИСТ: А остальные куда?
ШУСТРЫЙ: Брата ее надо выкупить. Под расстрелом он.
ТАКСИСТ: Бля, ну на хуя было такой цирк устраивать. Я ж при понятиях, сказали бы – и все. На святое я всегда отдам последнее, Шустрый, ты ж меня знаешь…
ЧУЖАЯ: Ну, теперь и ты меня знаешь. Ладно, не мни жало, всякое бывает между своими. Сделай, Вася, заточку попроще, все нормально.
Чужая, Шустрый и Таксист в машине.
ЧУЖАЯ: Шустрый, хочешь на родителей своих посмотреть?
ШУСТРЫЙ: Ну?
ЧУЖАЯ (Таксисту): Давай к Шустрому, только далеко во двор не заезжай, посмотрим сначала.
Двор, типовые многоэтажки, окраина города, гетто.
ЧУЖАЯ: Шустрый, вон видишь, стоит «девятка» возле детского сада? Давно стоит, снег следы замел – а в машине люди. Видишь – какой-то лох курит. Вот тебе и родители. Пойди домой, чайку попей…
ШУСТРЫЙ: Ладно, раз валим из города – надо последний привет передать. Дай волыну!
Чужая протягивает Шустрому «вальтер» и глушитель. Шустрый быстро присоединяет глушитель и выходит из машины.
Чужая и Охранник Рашпиля сидят в баре.
ОХРАННИК: Ну что? Нашла лавэ?
ЧУЖАЯ: Нашла.
ОХРАННИК: Самое время. По-моему, Рашпилю пизда и так придет.
ЧУЖАЯ: Что, с крэка на геру пересел?
ОХРАННИК: Да не шути. Вчера какие-то беспредельные рожи въебали Жида, вымели денег. Рашпиль как узнал – на говно изошел. Жиду сам ебало набил, тот и так еле живой.
ЧУЖАЯ: Да хуй с ним, с барыгой. Из-за этого пизда, что-ли?
ОХРАННИК: Ты не въезжаешь. Там лавэ было Рашпиля. Кто-то из своих набой дал.
ЧУЖАЯ: Хуйня, конечно, но приятно.
ОХРАННИК: И двоих подстрелили, Китайца пацанов.
ЧУЖАЯ: Ну и что с того?
ОХРАННИК: Они там одного штриха караулили – а тут сзади по машине начал кто-то хуярить. Ранил обоих, в реанимации лежат. Один ходить не будет – в позвоночник попали. Сзади зашел какой-то, и волына с глушителем – никто и не рюхнулся.
ЧУЖАЯ: Понятно. А что за штрих?
ОХРАННИК: Я делов не знаю, но Рашпиль вообще стал черный, ни с кем не базарит.
ЧУЖАЯ: Ну, дело такое. Смотри, знаешь дохуя, – как бы он тебя перед войной не слил.
ОХРАННИК: Честно сказать, – только поэтому я с тобой и базарю. Я подумал, подумал, в натуре, все передо мной как-то странно загнулись. Армян вообще не пил водку, – а отравился паленой. Ну на хуй ему паленка, мог коньяка накатить – на себе не экономил. Ну и другие тоже странно.