Чуждое тепло
Шрифт:
– Нежнейшая из зверей, – пробормотал он, гладя ее плечо – Самая красивая из кошек.
Ли Пао встал, помрачнев. Он сделал вид, что заинтересовался хрустальным деревом. Железная Орхидея рассмеялась и обняла Лорда Джеггеда, притянув его голову к себе, чтобы поцеловать ящерицу в чешуйчатую морду.
Не вдаваясь в тонкости ритуала, Джерек подошел к Ли Пао.
– Мы только что покинули Монгрова. Вы его друг?
– Что-то вроде этого. – Ли Пао кивнул. – У нас совпадают одна или две идеи. Но я подозреваю, что взгляды Монгрова не всегда его собственные, не всегда искренние.
– Монгров? Нет никого, более искреннего…
– В этом мире? Возможно, нет. Но факт остается, – Ли Пао поддел серебристый хрустальный фрукт, и тот мелодично звенел секунды две, прежде чем снова замолчать. – Я имел в виду, не стоит много говорить о выходцах из вашего общества.
– Да! – начал Джерек торжественно, почти не слушая собеседника. – Я, Ли Пао, столкнулся с любовью! Я отчаянно влюблен, безумно влюблен в девушку.
– Вы не понимаете, что значит любить! – негодующе ответил Ли Пао. – Любовь предполагает посвящение, преданность, самоотверженность, величие души. Это свойства, которыми вы больше не обладаете. На сей раз это ваша очередная безобразная пародия. Почему вы так одеты? Вы что, привидение? Что за душераздирающие фантазии? Вы играете в бессмысленные игры! Вы играете, а у вас на глазах погибает Вселенная!
– Возможно, вы правы, – ответил Джерек вежливо, – но тогда почему вы не вернетесь в свое собственное время? Это трудно, но вполне возможно.
– Нет! Это не так! Вы наверняка слышали об эффекте Морфейла. Человек может вернуться назад во времени от силы на пару минут. Ни один ученый за долгую историю Земли не смог решить эту проблему. Но даже если бы был шанс остаться там, что я могу сказать людям, когда вернусь? Что весь их труд, все самопожертвование, идеализм, борьба за справедливость приведут, в конце концов, к вашему прогнившему миру? Я стану чудовищем, если попытаюсь сказать это. Могу ли я описать вашу выродившуюся технологию, вашу разнузданную сексуальную практику, ваше дегенеративное буржуазное время-препровождение, на которое вы тратите столетия? Нет!
Глаза Ли Пао сверкали. Разгоряченный этой темой, он чувствовал себя настоящим героем.
– Нет! Моя участь – остаться здесь. И я делаю это, добровольно принеся себя в жертву. Мой долг – предупредить вас о последствиях вашего декадентского поведения. Мой долг – направить вас на путь истинный; задумайтесь над более серьезными вещами, пока не поздно.
Он тяжело дышал, гордясь своей речью.
– А между тем, – раздался расслабленный голос Железной Орхидеи, которая приближалась под руку с Лордом Джеггедом, одобрительно кивающим Ли Пао, – ваша участь, Ли Пао – развлекать Железную Орхидею яркой игрой эмоций, доставлять ей удовольствие, обожать ее (ведь это именно так, я знаю) и жесточайшей критикой услаждать ее дни.
– О, испорченная женщина! Вы – империалистка! Вы порочны!
Ли Пао зашагал прочь.
– Вы еще вспомните мои слова, – бросил он через плечо. – Апокалипсис уже недалеко. Вы будете сожалеть, Железная Орхидея, что сделали из меня посмешище.
– Какие темные, темные намеки! Ли Пао любит вас? – спросил Лорд Джеггед. На его белоснежном лице появилась задумчивость. Он сардонически предположил. – Возможно, он может научить вас каким-нибудь новым чувствам, мой подмастерье.
– Возможно, – Джерек зевнул. Напряжение, испытанное во время визита к Монгрову, немного утомило его.
– Почему? – Железная Орхидея с интересом посмотрела на своего сына. – Ты теперь изучаешь «ревность», кровь от крови моей? Вместо «добродетели»? Ли Пао сейчас демонстрировал ревность?
Джерек уже забыл о вчерашнем своем увлечении.
– Наверное, – ответил он, – я должен порасспросить Ли Пао об этом. Разве ревность не является одним из компонентов настоящей любви, Лорд Джеггед?
– Ты знаешь больше меня о подробностях этого периода, жизнерадостный Джерек. Все, чем я могу помочь тебе – это поместить их в контекст нашей драмы.
– В превосходный контекст, – добавил Джерек. Он смотрел вслед уходящему Ли Пао.
– Расскажи мне, Джерек, – попросила его мать, укладывая свои изящные формы на мягкую кушетку и распыляя шахматное поле, которое, откровенно говоря, показалось Джереку ужасным. Поле превратилось в пустыню. Певчие птички стали орлами. Неподалеку возникла пальмовая рощица рядом с источником воды. Оазис появился в том месте, где находился Ли Пао. Железная Орхидея притворилась, что не заметила этого. Над поверхностью воды осталась только голова китайца, злобно сверкающая глазами.
– Что за игру изобрели вы с Лордом Джеггедом? – с живостью спросила она.
– Мама, я полюбил чудесную девушку, – начал Джерек.
– О! – она вздохнула с восхищением.
– Мое сердце поет, когда я вижу ее. Мой пульс сбивается, когда я думаю о ней. Моя жизнь теряет смысл, когда ее нет рядом!
– Очаровательно!
– И, дорогая мама, она воплощает в себе все, что должна иметь девушка. Она прекрасна, умна, понятлива, жестока! О, мама, я хочу жениться на ней!
Утомленный своим выступлением, Джерек рухнул на песок. Железная Орхидея с энтузиазмом захлопала в ладоши. Звук утонул в мехах.
– Восхитительно, – она послала ему воздушный поцелуй. – Джерек, мой пупсик, ты гений! Никакое другое описание не подходит. – Орхидея наклонилась вперед.
– Ну, а теперь – я жду подробностей.
И Джерек рассказал обо всем, что случилось с того момента, когда он в последний раз виделся с матерью и посвятил Орхидею в их планы – включая и похищение.
– Неотразимо, – сказала она. – Итак, мы должны каким-то образом похитить мрачного инопланетянина у Миледи Шарлотины. Она никогда не простит этого. Я знаю ее. Ты прав – это трудная задача, – она поглядела на оазис и капризно закричала. – Ли Пао, выйди оттуда!
Ли Пао хмуро смотрел из воды.
– Вот почему я привязана к нему, – объяснила Железная Орхидея. – Ли Пао так прелестно сердится, – она коснулась подбородка и задумалась над ждущей решения проблемой.
Джерек оглядывался по сторонам, заново обдумывая предстоящее действие и начиная сомневаться, не будет ли оно слишком сложным, а хуже того – скучным. Может быть, ему следовало изобрести предмет страсти попроще? Любовь отнимала слишком много времени.
Наконец, Железная Орхидея подняла голову.