Чужие ботинки и платье из светлячков
Шрифт:
Алиса продолжала ожесточенно отмахиваться, но надежды на победу в этой неравной схватке убывали с каждой секундой. Девочка уже была близка к тому, чтобы лечь на землю, закрыть голову руками, а дальше будь что будет, но в этот момент услышала знакомый лай – со стороны города по полю мчался Дядя А.
– Дядя А, назад! – закричала Алиса. – Спасайся! Тут фейки!
Но Дядя А как будто не слышал девочку. В считаные минуты пес пересек поле и, яростно клацая зубами и беспрерывно лая, принялся высоко прыгать, пытаясь схватить феек. Атакующие переключили свое внимание на собаку, но уже очень скоро осознали, что их царапания и кусания пса не остановят, а зубы Дяди А – оружие гораздо более страшное, чем веник Алисы. Громко и недовольно пища, феечки покружились над девочкой и собакой и устремились к лесу.
– Дядя А! – Алиса крепко обняла пса за шею.
– Давненько я так не веселился. Что это была за саранча? – радостно улыбаясь, спросил Дядя А.
– Сам ты саранча! – улыбнулась Алиса в ответ. – Это фейки были. Они, знаешь, какие опасные!
– Да? Что-то я не заметил…
– Как ты вообще здесь оказался?
– Ну, я немного вздремнул, а когда проснулся, вас, Алиса Денисовна, рядом не было. А вам, наверное, известно, что представители моего вида отличаются прекрасным нюхом. Я пошел по следу и увидел вас в окружении этих пернатых… крылатых.
– Ой, Дядя А, а это у тебя… крылышко из пасти торчит?
– Это? – Дядя А выплюнул крылышко на землю. – Ага. Подобрал только что. Красивое, правда? Наверное, стрекоза потеряла.
– Фу-ух. – с облегчением выдохнула Алиса. – Я уж думала, ты фейку слопал.
– Что я, зверь какой-то – феек лопать? Так, пожевал немного некоторых.
– Дядя А! Как я рада, что мы снова вместе! – Алиса еще раз крепко обняла собаку.
Глава 6
Припекало солнышко, ветер лениво гонял цветные пушинки одуванчиков, воздух был пропитан запахами полыни и полевых цветов. Под кустом шиповника укрылись три феечки – разгоряченные, взволнованные и растрепанные. Впрочем, правильнее будет назвать их «сильно растрепанными», потому что и в обычные, «мирные» дни фейки не отличаются особой аккуратностью гардероба – ленточки, кружавчики, рюшечки, шарфики – чем больше и пестрее, тем лучше. И понятно, что после пережитого сегодня «ужаса-ужаса», как они называли произошедшее, их и без того беспорядочные наряды стали окончательно беспорядочными.
– А зубы его видели?! В три ряда! И как сабли все! Вот такие! – развела руки в стороны Роза, самая маленькая и пухленькая из феек.
– В три ряда – это сверху, а снизу – все четыре будет! – добавила Марго, которую можно описать как «типичная», но рыжеволосая.
– Девяносто восемь и шестнадцать, – с умным видом и не терпящим возражений тоном произнесла Анфиса – долговязая феечка в круглых очочках, которые, скорее всего, и придавали ей умный вид.
– Что «девяносто восемь и шестнадцать»? Не поняла, – сказала Роза.
– Девяносто восемь зубов у него и шестнадцать клыков. Я сосчитала.
– Не ври, Анфиса! Ты и близко к зубам не подлетала! – возмутилась рыжеволосая фея.
– Это я потом не подлетала, потому что за хвост его держала! А если бы не держала, от вас бы только рожки да ножки остались!
– Хи-хи, – не удержалась от смешка Роза.
– Что смешного я сказала? – сердито посмотрела на нее Анфиса.
– Я подумала, что от Марго остались бы рыжие рожки…
– Вообще не смешно! А ты, Анфиса, в десяти метрах от хвоста порхала, – не унималась Марго.
– Это был отвлекающий хвост маневр! Ты, Марго, если ничего в тактике боевых действий не понимаешь, молчала бы лучше!
– Это я не понимаю?! Да я!.. Да он в меня ядовитой слюной плюнул! – выпалила Марго.
– Откуда ты знаешь, что ядовитой? – Анфиса с недоверием посмотрела на подругу.
– Стал бы он обычной плеваться.
– А что же тогда от тебя рожки да ножки не остались? – продолжала сомневаться Анфиса.
– А то! Иммунитет сильный! Вот и не остались! С огромным трудом выжила…
– Но ему тоже крепко досталось, да, девочки? – примирительно сказала Роза.
– Да, не на тех он напал! Это точно!
– Вот и я думаю – лучше бы он на других напал… – хмуро добавила Роза, разглядывая порванный рукав своего платья.
– Роза, ты, во-первых, трусиха! А во-вторых, в корне неправильно понимаешь смысл выражения «не на тех напал», – поправила очки Анфиса.
– Это я трусиха?! А вы видели, какой я у него огромный клок шерсти выдрала?! Вцепилась бесстрашно в спину и выдрала!
– Роза, во-первых, не огромный клок, а одну шерстинку… – внесла уточнение Анфиса.
– А во-вторых, не выдрала, а на земле подобрала, – добавила Марго.
– Все равно, это было бесстрашно!
– Для тебя, Роза, – да. Даже самоотверженно, – согласилась Анфиса.
– Он еще пожалеет, что с нами связался! – погрозила пальцем в сторону леса Роза.
– Мы еще покажем ему, где раки зимуют! – поддержала ее Марго.
– Нет, раков показывать – это скучно. Они в пруду зимуют. Он что, пруд не видел? – пустилась в рассуждения Анфиса.
– А давайте выроем огромную яму, чтобы он туда провалился! – предложила Марго.
– Как, интересно, мы выроем огромную яму, если мы сами не очень-то огромные?
– Ладно, выроем маленькую! Хоть чуть-чуть да провалится! Ой! – пискнула Роза, приложив к царапине на босой ноге лист подорожника.
Феечки не носили обувь, поскольку считали, что их ноги и без того красивые. Возможно, изящные туфельки на каблучке изменили бы их отношение к обуви и красоте, но сделать что-либо изящнее домашних тапок у феек ни разу не получилось. Поэтому все они ходили босыми, и подорожник, как лекарство от царапин, был им хорошо знаком.
– Тихо, девочки, я, кажется, придумала… – Анфиса подняла вверх указательный палец. – Надо рассказать про него Зловредному Ехидне! Это будет, конечно, жестоко, но справедливо и наверняка.
– А как, интересно, вы хотите рассказать, если от Ехидны еще никто никогда не возвращался? – засомневалась Роза.
– Я предлагаю отправить к Ехидне. Розу. Как самую бесполезную, – высказалась Марго.
– Никакая я не бесполезная! И вообще, как вы справедливо заметили, я трусиха из трусих. Самая главная из всех трусих. Мне даже подумать о Ехидне страшно. Вот, посмотрите, вся мурашками покрылась. И мурашки мурашками покрылись, потому что им тоже страшно. Сейчас в обморок упаду. Нет, сначала мысль выскажу, потом упаду. Я считаю, что к Ехидне должен идти тот, кто все это придумал. То есть Анфиса. Все, закончила мысль. Падаю…