Чужие браки
Шрифт:
— Но ведь я не ошиблась, не так ли?
Гордон ничего не ответил. Марсель продолжала, желая поскорее покончить с разговором и вырваться из этой дурацкой комнаты.
— Что же, все примерно так, как я и думала, хотя я не очень-то могла себе представить этот наш разговор. Мы знаем друг друга достаточно хорошо, не так ли? Я хотела пообещать тебе держать язык за зубами, но, к сожалению, уже не справилась с этой задачей. Я рассказала об этом Джимми Роузу.
— Ты рассказала Джимми? — повторил Гордон.
Гордон вдруг живо представил себе, как лисья головка Джимми
— Мне очень жаль, — сказала Марсель. — Это было легкомыслием с моей стороны, опасным легкомыслием.
— Да, — Гордон не мог подобрать других слов, он просто признавал, что Марсель сказала чистую правду.
Рука Марсель потянулась к нему, как бы желая по возможности утешить и приободрить, но Гордон стоял неподвижно, и Марсель опустила руку. Затем она резко обернулась и кинулась к выходу.
Гордон безо всякого выражения смотрел, как захлопнулась дверь. Перед глазами рябили сине-зеленые цвета юбки Марсель. Гордон изрядно выпил сегодня. Он почувствовал, как его захлестывает жалость к Вики, Нине, самому себе, даже к Джимми и Марсель, и ясно понял, что пройдет совсем немного времени, прежде чем эта жалость превратится в его боль.
Вечер подходил к концу. Пары одна за одной направлялись в холл, брали свои пальто, обменивались последними поздравлениями и выходили на улицу. Музыка звучала теперь приглушенно, зато отчетливо было слышно, как захлопываются дверцы машин.
Дарси стоял у входной двери и прощался с гостями.
Гордон и Вики вместе спустились по лестнице. Гордон нес корзинку с Хелен. Дарси поцеловал Вики в щеку, и она на секунду прижалась к нему, глядя снизу вверх и сжав рукой его запястье.
— До свидания. Счастливого Рождества.
Уикхемы вышли вслед за Рэнсомами, за ними шли Эндрю, Дженис и Стелла Роуз. Во дворе все еще раз поздравили друг друга и отправились наконец по домам встречать первый день наступившего Рождества.
Марсель смотрела прямо пред собой на летящие навстречу огни. Ей хотелось установить контакт с Майклом сейчас, до того, как они приедут домой, где их ждали родители мужа, приехавшие на Рождество навестить внуков.
— С тем парнем все в порядке? — спросила она, имея в виду Тома, поранившего руку.
— Да, более или менее. Ему повезло — рана не опасная. — Майкл взглянул на жену. — А ты хорошо повеселилась? Я почти не видел тебя весь вечер.
Майкл вдруг вспомнил разом все вечеринки, где они побывали вместе, начиная с той, на которой познакомились, наряды Марсель и свои костюмы, друзей, с которыми они уже давно не общались, и тех, с кем виделись каждый день, просто мимолетные знакомства. Лица проплывали в памяти и исчезали. Майкл чувствовал, что эта их долгая история совместной жизни давит ему на плечи, создает такое ощущение, что он тащит на себе тяжелый груз.
Марсель вспоминала Джимми, склонившегося для поцелуя, обвинение Гордона и его холодное непроницаемое лицо. А еще ей вспомнились сияющие лица Нины и Гордона там, в красном «мерседесе».
— Да, — солгала Марсель, отвечая на вопрос Майкла. — Да, мне понравилось.
Майкл снял руку с руля и дотронулся до холодных пальцев Марсель.
— Мы ведь постараемся хорошо провести Рождество, правда? — сказал он.
— Конечно, — ответила Марсель.
Вики прижалась щекой к холодному стеклу. Она улыбалась. В поступке Дарси была какая-то бесхитростность, детская прямота, которая глубоко тронула Вики. Ей также нравилось чувствовать, как сильно он ее хотел. После стольких лет беременностей и кормлений, сменявших друг друга, приятно было почувствовать, что ты женщина и можешь вызывать желание. Вспоминая обо всем, что произошло в спальне, Вики вновь почувствовала волнение в крови.
Вики не думала о том, что же будет дальше, если вообще что-нибудь будет. Что бы ни последовало, она примет это как должное.
Гордон следил за дорогой. Впереди виднелись фары машины Фростов. Он подумал, что Вики, наверное, задремала и постарался вести машину мягче, чтобы не разбудить ее и ребенка. Ему необходимо было подумать.
Не оставалось никаких сомнений в том, что он должен рассказать обо всем Вики сам, прежде чем до нее дойдут сплетни.
Он все расскажет ей, стараясь сделать это как можно мягче, насколько это вообще возможно. Гордон не знал, какие именно слова он скажет Вики, так же как не мог себе представить, что собственно произойдет, когда она узнает о его измене. Но, несмотря на весь свой ужас перед тем, что должно произойти, для Гордона была невыносима мысль о том, что придется расстаться с Ниной.
Он вспомнил Нину, какой она была сегодня. Черное платье, высоко поднятая голова, красивые тонкие руки, испачканные кровью. Ему так хотелось подбежать к Нине в тот момент, но пришлось отвернуться, предоставив Барни Клеггу помогать ей.
Как может он пересказать Вики то, что сам не очень хорошо понимает, не понимает, откуда взялось в нем это властное, всепоглощающее желание обладать Ниной, несмотря ни на что.
И когда он расскажет? Он должен сначала предупредить Нину, иначе это будет еще одним предательством. Гордон почувствовал непреодолимое желание, отвезя Вики домой, развернуться и поехать на Аллею Декана.
Нет, сегодня не стоит ничего предпринимать.
Предстоят еще рождественские церемонии в кругу семьи, и ему придется перенести это все, прекрасно зная, что ждет их всех впереди, и не подавать виду. Через день, через два он, конечно, выберет подходящий момент, чтобы рассказать жене правду, прежде чем это сделает Джимми Роуз.
Потом, когда все будет кончено, он потеряет Нину. Подумав об этом, Гордон ощутил первый укол боли, отметив это про себя хладнокровно и отстраненно, как будто речь шла не о нем, а о ком-то еще.