Чужие лица
Шрифт:
— Это тебе за то, что сегодня чуть не угробил мою…
Договорить не успевает, пропахивает лицом асфальт, рассадив губы до крови. Соленый запах врезается в ноздри, боль растекается вместе с кровью.
Знакомый охранник подскакивает к дерущимся:
— Все в порядке, Мирон Андреевич?
— Как видишь. Что здесь происходит? Почему здесь дети?
Саша возмущенно хмурит брови.
— Мы не дети, а вы научитесь правильно ездить на мотоцикле. Пашка сказал, что вы его маму чуть не задавили сегодня утром.
Мирон смотрит на
— Не стоило на меня нападать, подошел бы, я бы извинился.
— В задницу засунь свои извинения, понял? — Пашка чувствует себя униженным и оскорбленным. И за мать не отомстил, и лицо себе попортил. Вечером придется что-нибудь придумать, можно наврать про мяч на тренировке.
— За речью следи, малолетка. Ты с сыном хозяина разговариваешь, — Владимир хочет ещё проучить подростков, скорее показательно, чтобы выслужиться перед начальством, но Мирон останавливает его.
— Мне нравится твоя смелость. Сам такой был. Только запомни, что бесстрашие очень близко к безрассудству. Не повторяй моих ошибок. — Он достает из кармана визитку и протягивает Пашке. — Я виноват за утро. Сильно опаздывал, пришлось гнать через дворы. Если что-то понадобится — звони. А теперь проваливайте.
Мотоциклист и охранник уходят, а Паша читает черные буквы на золотом фоне:
— Полунин Мирон Андреевич, директор по развитию, электронный адрес, телефоны…
— Мы чуть не встряли, чувак! Погнали скорее отсюда! — Саша хватает друга за рюкзак и тянет в сторону метро. — Никогда не смей ему звонить, слышишь? Если он узнает, что мы делали ставки в его конторе, он нас с землей сровняет…
Пашка прячет визитку, трогает губы начинающие опухать, пачкает пальцы и накидывает капюшон.
— Если понадобится — позвоню. Он должен.
3
— 3 -
На моей Луне я всегда один,
Разведу костер, посижу в тени.
На моей Луне пропадаю я,
Сам себе король, сам себе судья.
Мертвые дельфины(с)
Он ненавидит, когда опаздывает. Это происходит не так уж часто, но случается в питерских пробках. Именно поэтому в летний период Мирон предпочитает двухколесного черного коня комфорту городского кроссовера. Быстрее. Спокойнее.
Дворы мелькают за стеклом шлема, не успевая откладываться в памяти. Мирон вырос в этом городе и знает его не хуже любой современной навигационной системы. Деревья, уже успевшие сбросить листья, сливаются в единый нестройный забор, дома лишь меняют свои цвет и размер, а асфальт — неизменная беда, заставляет мотоциклиста сильнее присматриваться к его неровностям.
Полунин старается не думать о времени, оно — зыбучий песок, покрывающий настоящее. Нельзя сделать так, чтобы Мирон сегодня не проспал, потому что полночи разбирался с цифрами присланного отчета. Нельзя обвинять в своем опоздании кого-то, кроме себя.
Очередной неприметный питерский двор, мало отличимый
Полунинский мотоцикл приближается к стоящему рядом с голым тополем мужчине и останавливается напротив него.
— Опаздываете, Мирон Андреевич.
— Прошу прощения, Антон Владимирович, — уже снимая шлем, улыбается Полунин. Пока доехал — отпустило. Забылось. Почти.
Улыбка переходит в дружный смех, заканчивающийся одновременно с похлопыванием по плечу.
— Здорово, брат. — Антон имеет полное право так его называть. После всего, что они вместе прошли. Половину своей жизни друг за друга, сохраняя в секрете ошибки юности, помня в мельчайших подробностях события пятнадцатилетней давности.
— Правда, прости за опоздание. Проспал. Идем, нехорошо заставлять ждать женщину в возрасте.
Двое мужчин поднимаются на крыльцо неприметного здания с аккуратной табличкой "Центр для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, номер двадцать три, Адмиралтейский район". Место, ставшее временным пристанищем для нескольких десятков ребят. Домом его назвать нельзя, не бывает у живущих дома детей таких взрослых взглядов. Из домов не хотят уходить. Лишь только в случае, когда те перестают ими быть.
— Алла Николаевна вряд ли одобрит нашу идею, — скептически отмечает Мирон. Каждый раз, когда он сюда приезжает, его охватывает грусть и ощущение беспомощности. Его гнетут печаль, сомнения и тихая надежда в детских глазах. У любого из детдомовских есть своя, полная боли и трагизма, история, у каждого есть возможный второй шанс на счастье и семью. Только он тает с новым днем пребывания здесь. От того робкие улыбки малышей перерастают в тяжелые взгляды подростков, их напряженные застывшие фигуры, внутри которых уже еле теплится свет надежды, вызывают желание подойти и обнять. Никто этого не делает.
— А мне кажется, что она согласится. Тем более, что я обеспечу мероприятие как организатор, а ты — как спонсор. И если все пойдет по плану, то можно будет такие встречи проводить регулярно. — Антон, который вырос в подобном детском доме, понимает, как никто другой, необходимость встреч детей до и за забором. Ему самому не хватало в детстве подобного. Лишь когда исполнилось восемнадцать, и он переехал в маленькую квартирку на отшибе, началась его социализация. К сожалению, не слишком хорошо. И в тот момент только быстрые ноги уберегли его от краха, а любовь к футболу стала не только отдушиной, но и принесла стабильный заработок.