Чужие миры

Гончарова Галина Дмитриевна

– 77а?

— Я тут, дочка. Все кончилось. Пойдем...

Ивар три раза проклял себя, что потащил девчонку в бой. Но и как удержишь?

Месть священна.

А еще... если только по башке стукнуть, да связать. И то перегрызет. Хоть горло, хоть веревки.

А теперь вот, лежит тушкой.

И сидит над ней патер, и выглядит потерянным... и что теперь с ним делать?

Хотя чего тут думать?

За чем пришли, то и надо сделать! И Ивар сильно тряхнул

патера за плечо.

— Очнись, зеленый!⁷

Патер поднял совершенно потерянные глаза.

— Сандра...

— У нее остался сын. Не сделай ее смерть напрасной!

Дарлейна уже отловили, и с особым цинизмом подвесили вниз головой на перилах.

Повисит — повисит, да и сдохнет.

— Но что я могу?

— Можешь... внести в книгу запись о ее свадьбе с королем — можешь?

Патер кивнул.

– Да.

— Свидетельство написать?

— Смогу. У меня есть...

— Сыну ее деньги отдашь? Или сидеть на них будешь?

Патер подумал пару минут. А потом вдруг блеснул глазами.

— Не отдам!

Ивар уж было хотел и его подвесить... чтобы разговорчивее был. Но все оказалось еще интереснее.

— Я с вами поеду! И малыша воспитаю! Он должен знать, кто его предки! Деньги заберете, согласен. Но Сандру похороните, где скажу.

Ивар только вздохнул.

Вот этого им еще не хватало, хотя... ладно уж! Заслужила девчонка! Павших в бою Олайв принимает в свои ладони. А что не убереглась — понятно. Молодая, глупая, ненависть есть, а опыта не хватило. Все одно — почтить надо. И время есть, хотя и немного.

— Где хоронить будем?

— В семейном склепе.

Двоих хватит.

Ивар кивнул и принялся распоряжаться.

Двое — на похороны, еще двое разбираться с тайником, двое на корабль, четверо ищут мешки, корзины, любую тару...

А что?

У них пять кораблей!

Пять!

Почему бы не обеспечить товарищей добычей? Явно же Дарлейн^е последнюю корочку хлеба доедал? Без соли...

Так что надо дать знать на корабли^Драться тут не с кем, а чтобы все ценное повытаскивать.... Вот, те же гобелены! Те же ковры из Ханганата! А столовое серебро?

Да тут за одну супницу можно корабль снарядить! Понимать же надо!

Увидев лица вирман, Лиля поняла все быстро.

— Сандра?

— Мертва.

Больше отвлекать мужчин смысла не имело. Разве что одним вопросом.

— Скоро отплываем?

— Как все погрузим.

Коротко и по делу. Лиля кивнула и отстала. Отправилась в каюту.

Погладила сначала одну темную головку, потом вторую... Эштон раскрыл голубые глазки и закряхтел.

Лиля махнула рукой, взяла малыша и приложила к груди.

— Удойная мама, к вашим услугам. Интересно, малышня, вы меня до Ативерны с ума

не сведете? Я бы не стала зарекаться...

Малышня кряхтела. И подозрительно пахла. Сначала одна, а потом и Ганц как-то завозился.

Лиля застонала, но когда Эштон отвалился от груди, принялась менять пеленки. А потом стирать.

Полоскать, сушить...

Полцарства за памперсы!!! Вот пол-Авестера! А можно и целый! Забирайте, только памперсы дайте!

Увы, боги молчали. Видимо, решили, что сделка неправомочна. А жаль...

*

Качели...

Именно это слово хорошо выражало все ощущения патера Клива. Именно качели.

Вверх — вниз. И снова вверх — и вниз... и все за одну ночь.

Сначала горе — смерть брата. И если кто скажет, что это было давно, а брат молочный... тьфу на вас! Вы просто не понимаете! Суть не во времени и степени родства, а в душе. А душа болела. И не хотела смиряться с потерей родных! Плевать ей на время и степень родства!

Потом радость — Сандра нашлась.

Опять горе — что с девочкой сделали.

Радость — месть! Если б кто знал, как Клив мечтал передавить Дарлейну шею... до сладких слез мечтал! И в замке-то поэтому оставался... дозревал. Все ж слуга Альдоная, сразу на такое решиться страшновато.

А вирманам — в самый раз. Они и не на такое способны! И с каким же удовольствием патер смотрел на повешенного Дарлейна! И на его мертвых сыновей — тоже, те еще подонки! Нечего такими землю поганить!

Горе — Сандра...

Радость — ее сын.

И какие нервы такое выдержат?

Патер впал в нечто вроде ступора, и наблюдал за всем достаточно отстраненно. Но долго не получилось.

Ивар влепил ему пару оплеух, с левой, с правой, чтобы в себя пришел, а потом влил в горло что-то крепкое.

По желудку прошлась волна огня, и Клив вернулся в разум. Более-менее.

— Приди в себя! Решать надо, некогда сопли размазывать! — зарычал вирманин. — Не подводи девчонку хоть после смерти! Она этого не заслужила! А вот молитву за упокой — что вы, зеленые, там читаете? Или мне прочесть самому? Олайв услышит!

И Клив постарался встряхнуться.

Действительно... нельзя подвести племянницу.

$ * * «-

Раштер.

Сколько счастливых минут Клив провел здесь. Сколько раз играл с братом в карты, возился с его детьми, слушал шутливые упреки от его жены — мол, служителю Альдоная такое невместно! А вы!

Они смеялись вместе. Растили детей вместе.

Клив и сойти в могилу надеялся на руках у потомков Эштона.

А что теперь?

Сандру укладывали в семейном склепе.

Пустые ниши были.