Чужие отражения чужих тел
Шрифт:
– Нужно принести в жертву младенца, ... нужно принести в жертву младенца...
"Да он безумен!" - подумала Морти и примирительно сказала: - Не нужна никакая жертва, я тебе помогу.
Она взяла руку Молохземина, и тот послушно позволил ей снять его перстень. Мортиземия надела его себе на палец и запустила свои симпоты в перстень. Закрутив вихрями плазму, она подобрала параметры Вселенной, чтобы протоны и электроны собирались в ядра атомов водорода и гелия. Прокрутив Вселенную на тысячи лет вперёд, Мортиземия снова установила параметры космоса. Отдельные атомы скапливались в неоднородностях Вселенной, а потом стали собираться в отдельные протоскопления галактик. Молохземин, заглянув в перстень, увидел светящиеся
– Твоя Вселенная ожила и не нужно никакого младенца. Будем с тобой заниматься каждый день, и ты научишься ей управлять. А сейчас, с твоего позволения, я хочу поспать, - закончила Мотриземия и улеглась в углубление.
– Я буду тебя охранять!
– пообещал Молохземин, не отрывая восхищённого взгляда от своего перстня.
***
Мортиземия проснулась от громкого храпа. Отправив свои симпоты, она увидела, что Молохземин, который обещал её охранять, спит без задних ног, да ещё и громогласно храпит, резонируя во всех углублениях. Она не стала его будить, а отправилась в путешествие по пещерам острова, полагая, что время у неё есть и ей никто не мешает. Прогуливаясь по бронхам и бронхиолам, она услышала странные удары, точно огромное сердце бухает под ногами. Опустив симпоты вниз, Мортиземия засмеялась, так как вместо сердца у острова Благоденствия бился в огромной камере гейзер горячей воды. Послушав немного его ритмичный стук, она поднялась в пасть острова и повернула в пищевод, который оказался прямым и длинным каналом. По идее, этот ход должен был закончиться в желудке.
Пустив симпоты вперёд, Мортиземия обнаружила огромную полость, которую она тут же обозвала Пузом. Когда Мортиземия там очутилась, то увидела над собой далёкий потолок, который подсвечивался снизу каким-то колыхающимся огнём. Симпоты просматривали впереди неровную и каменистую поверхность, напоминающую длинный склон, усыпанный осколками скал. Казалось, что купол играючи пулял вниз огромные валуны, разбивая их на куски. Чем ближе она подходила к светлому пятну по центру купола, тем больше и отвратительней пахло серой. Когда Мортиземия поднялась на вершину длинного бугра, то оказалась возле огромного озера кипящей лавы, которая полыхала в темноте жёлтым ярким пламенем. "Вот это желудок, всё перетравит!" - с некоторым восхищением воскликнула Мортиземия и присела недалеко от берега, наблюдая за огненными танцами лавы.
Внезапно ей на плечо опустилась чья-то холодная рука. Мортиземия вздрогнула, так как её симпоты никого не видели, а голос за спиной произнёс:
– Жертвенный младенец! Я едва тебя нашёл! Сейчас уже каждый день?
"Какой "каждый день"?" - не поняла Мортизамия, а потом вспомнила, что обещала заниматься с Молохземином каждый день. Подумав, что в подземелье "каждый день" может быть и сейчас, она погрузила свои симпоты в голову Молохземина.
– Щекотно, - как ребёнок, засмеялся Молохземин, а Мортиземия строго наказала: - Терпи!
Она стала направлять симпоты Молохземина в его Вселенную и учила исскуству выращивания галактик. Когда он немного научился, то Мортиземия в качестве бонуса зажгла пару сверхновых звёзд, чтобы создать элементы, сложнее водорода и гелия. Она научила его передвигаться по времени, чтобы можно было корректировать результаты. К её удивлению, Молохземин учился с удовольствием и быстро. Мортиземия подумала, что он с детства немного запущенный и спросила у него, кто его отец.
– У меня нет отца, - ответил Молохземин, не отрываясь от своей Вселенной. Мортиземия, чтобы уточнить, спросила у него: - Как звали твою мать?
– У меня не было матери, - ответил Молохземин, по-прежнему погружённый в строительство своей Вселенной.
– Разве Лиитземина не твоя мама?
– допытывалась
– Жертвенный младенец! Лиит жертвенный младенец!
– несколько раз повторил Молохземин, выпучив глаза и уставившись на огненную кипящую магму.
– Ты хотел принести в жертву Лиитземину?
– догадалась Мортиземия, а Молохземин закивал головой.
– Кто сказал тебе так сделать?
– допытывалась Мортиземия, а Молохземин разволновался, вскочил и воскликнул: - Он сказал, что принёс жертвенного младенца ради науки.
– Кто это сказал?
– допытывалась Мортиземия, а Молохземин стал прыгать возле кромки огненного озера и кричать: - Мой брат Боохземин! Мой брат! Мой брат!
Мортиземия поняла, что Боохземин и Молохземин появились вместе, только один из них не получился, вернее, был недоразвит. Боохземин не занимался его воспитанием, а, учитывая то, какими они получились, создал нового анимо, Лиитземию. Её, ещё маленькой, Молохземин чуть не сбросил в кипящую лаву, предполагая, что он совершает жертвоприношение. Боохземин говорил о том, что создавая двух анимо, в жертву науке принесли младенца. В качестве младенца он подразумевал своего брата, Молохземина. Последний вложил в его слова другой смысл. Оставалось неясно, почему никому нет дела до Молохземина.
Рассматривая грубые черты его бородатого лица, и огромное нескладное голое тело, Мортиземия решила отправить свои симпоты в Молохземина и только тогда её осенило! Он не светится и его нельзя обнаружить! Если знаешь место, где находится Молохземин, то только тогда можно до него дотронуться симпотами, в ином случае он невидим. Боохземин его потерял! "А видят ли меня?" - засомневалась Мортиземия и отправила свои симпоты по кругу, огибая бублик планеты. Когда она приблизилась к острову Благоденствия, то с удивлением обнаружила, что её не видать. "Молохземин меня экранирует!" - догадалось она, и почувствовала себя защищённой рядом с этим странным анимо.
Прошло триста тридцать три дня.
Для Перии это целый год, а для Мортиземии он пролетел совсем незаметно. За это время она успела досконально изучить внутренности острова, добравшись по прямой кишке до клоаки, которая находилась в основании хвоста и выходила в океан. В отличие от предыдущей жизни, Мортиземия чувствовала себя внутри острова счастливой и востребованной. Молохземин, с настойчивостью на грани назойливости, поминутно требовал у неё "каждый день" и она рассказывала всё, что знала об управлении Вселенной.
Они не поднимались на поверхность острова и Мортиземия, как привидение с бледным лицом, носилась по каменным внутренностям Лиитземии, иногда задерживаясь в желудке, где было тепло и вечно горело пламя расплавленной магмы. По своей домашней жизни она не скучала, так как встречаться с матерью не хотелось, а за отца боялась - вдруг Сатземин захочет его убить. Мортиземия изредка, в глубокую ночь, отправляла свои симпоты, чтобы почувствовать своих родителей, и быстро забирала их назад.
Как-то раз, она таким же образом отправила свои симпоты и обнаружила в родительским доме нового анимо. Она осторожно дотронулась него и даже заглянула в глифомы. К её удивлению анимо оказался её новой сестрой, которую назвали Эрземией. Мортиземия догадалась, что ребёнок от Сатземина, но осознание своей догадки для неё оказалось шоком. В одну из ночей она взяла с собой Молохземина, чтобы он её прикрывал, и наведалась к себе домой. Родной дом вызвал в Мортиземии приступ меланхолии и ностальгии. Они на цыпочках миновали родительскую спальню и в комнате, расположенной рядом, Мортиземия увидела подвешенную к потолку корзиночку. Заглянув в неё, она рассмотрела маленький комочек, который тихонько посапывал во сне. Растроганная видом сестры, она потрогала её маленькую ручку, на которой заметила крохотный перстень с её Вселённой. Ему предстоит расти вместе со своей маленькой хозяйкой, пока она не станет взрослой.