Чужие степи 7
Шрифт:
Не считая отсутствия мотора, — а его явно аккуратно демонтировали, внешне всё выглядело целым. И будка, и весла на месте. Даже небольшая деревянная лодка так и висит над бортом привязанная. Вещей, правда, нет, как и вообще каких-нибудь следов присутствия человека.
— М-мм! Мм! — замычал один из разглядывающих трофей мужиков. Замычал и замахал руками, показывая на что-то за бортом.
С нехорошим предчувствием я подошел ближе, заглянул, и остолбенел. Там, наполовину погрузившись в воду, плавала непонятно за
Аккуратно подцепив страшную находку за волосы, я вытащил её, и положил на пол, надеясь что голову удастся опознать. Но опознавать оказалось нечего, лица на ней просто не было, всё до самых костей обладали речные обитатели.
И волосы. У головы была стрижка, но не такая как стригли здесь последние годы, а самая настоящая, из тех что делают только в парикмахерских. Нет, конечно парикмахеры и у нас имелись, да и с ножницами проблем пока не было, но я точно мог сказать что среди тех кто отправился в экспедицию, никого похожего не было. Брились-то через раз, а тут такое.
— Борто мор толапен! Кендухен сер! — разглядывая то место где должно было быть лицо, громко прокомментировал Том. И если речь его была для меня тарабарщиной, то эмоции читались очень хорошо. Том был сильно напуган.
К отрезанным головам у местных отношение лояльное, режут даже у своих, так, просто на всякий случай. Вот и Том тоже поначалу внимания не обратил, глянул без особого интереса, и только когда я голову развернул и показал анфас, тут-то он и затрясся.
— Не боись, Томчик, это рыбки его так…
Но Том не слушал.
— Карт бот лорнога! Бот лорнога! — выкрикнул он, и медленно пятясь, спрыгнул на берег.
«Бот лорнога». Не знаю что сие означает, но видимо каким-то боком относится к увиденному. То есть к голове. Надо записать.
Голову в итоге закопали, мужики хотели просто в воду выбросить, но я не дал, не по-людски это.
Плот обыскали, из ценного нашли пару сетей, они были уложены под одной из скамеек, да небольшую кастрюльку. Вроде мелочи, но учитывая что ещё и лодкой разжились, необходимость сидеть по пол дня с удочкой отпала.
Ну и сам плот конечно. Теперь доплыть до города вообще плёвое дело. Сначала по реке вниз, а там вдоль берега, если не лениться и почаще на весла налегать, дня за три можно спокойно управиться.
Вечером это как раз и обсудили. Как обычно ужиная у костра из пучка пропитанной нефтью травы. Я говорил, помощник писал, Том иногда «врывался» со своей абракадаброй, ну и Росица жестами объяснялась. Меж собой-то они так-то все лихо общались, может не как у глухонемых, но какой-то похожий язык у этих ребят был. Только я не понимал ничего, а Росицу понимал. Она жестами, мимикой, какие-то несложные вещи хорошо умела объяснять.
Суть разговора сводилась к починке самолета, и появлению нового
«Хорошо, но я уже не знаю что ещё можно сделать», написал помощник, а утром они уплыли.
То есть сбежали. Не ясно почему, но спал я этой ночью очень крепко, и когда проснулся, солнце висело уже высоко.
Вышел из палатки, никого. Сразу побежал к реке — ни плота, ни людей.
— Хоть бы лодку, суки, оставили… — вырвалось у меня. И ведь знал что так будет, но почему-то опять понадеялся на людскую честность.
Ну и что мне теперь делать?
Прошёлся по лагерю, осмотрелся. Ящиков с селитрой нет, — а именно этим ценным «продуктом» был забит самолет, бочек с бензином тоже нет. Теперь даже если каким-то чудом мне удастся реанимировать кукурузник, до дома я не долечу. Ладно хоть бак не тронули, и то хлеб. Хотя зачем мне теперь бензин? Впору собирать барахло, и пешочком, вдоль берега. Километров по двадцать в день, месяца за три дойду. Как раз к холодам. Но нет, бред конечно. Пешком, без оружия, да ещё и в одиночку… Вдвоем ещё как-то; один спит, другой бдит, а одному совсем тяжко. Сожрут, как пить дать.
Повторный обход лагеря ничего не дал, кроме того что обратил внимание на наличие инструментов. Хоть и гавнюком помощник оказался, но видать не всё человеческое в нём умерло. Инструменты в этом мире, — вполне себе богатство. Такой вот набор в любом портовом городе легко можно махнуть на хорошую хижину, десяток рабов, да ещё и на пиво останется. Очень ценится всё измерительное, типа штангельциркулей, свёрла по металлу тоже дефицит, метчики всех форм и размеров, говорят спрос высокий на резцы токарные, фрезы.
Но инструменты инструментами, а что теперь делать, совсем не знаю. Ждать своих бессмысленно, если плот приплыл обратно, значит беда какая-то приключилась. Непонятно что именно, если напали на них, то где следы крови в таком случае, ну или вообще какие-нибудь следы. Мотор опять же снят. Не выломан, не выдран, а именно снят. Аккуратненько так, можно сказать с любовью. А голова на веревке? Это вообще ни в какие ворота. Будь она не привязана, можно было бы подумать что прибило её течением, а так даже не знаю что и думать.
А вот и кастрюлька. Её тоже не стали забирать, будет в чём уху варить. Хотя уха, это сильно сказано, кроме самой рыбы, в этом блюде и нет ничего, даже соль, и та отсутствует.
Кроме кастрюли нашёл ещё пятилитровый бидон, им нефть черпали из ям, но если отмыть хорошенько, можно воду налить будет. А что если всё же попробовать до авианосца дойти? Шанс на то что планер там так и стоит, был хоть и небольшой, но был. Когда уходили оттуда, вроде не забирали. Сломать могли, это да, ну а если всё-таки нет?