Чужие воспоминания
Шрифт:
Боюсь, разорит меня эта ярмарка, но ведь мертвецам деньги всё равно не нужны. А за жизнь нужно платить.
Передвигалась я осмотрительно, стараясь держаться в середине толпы, чтобы спрятаться за десятками спин, плеч и голов. Когда замечала блюстителей порядка, предупредительно отворачивалась или наклонялась, будто бы поправляя шнуровку на стоптанных ботинках. Меня толкали - я молчала, позволяли себе, воспользовавшись толчеей, потискать - делала вид, что не заметила. Один раз, правда, не выдержала и дала нахалу каблуком по ноге, но он вёл себя
Накидку я купила, недорогую, с опушкой из собачьего меха, но мне в самый раз. А "отведи глаза" не нашла. Даже не у кого было спросить - не у светлых же магов, проверявших подлинность амулетов, которыми торговал седовласый старичок в длинном синем одеянии. Он утверждал, что в них заключена сила Сахрен, а волшебники заподозрили, что он мошенник, порочащий имя богини.
Я обошла их сторонкой и, убедившись, что день клонится к закату (в ноябре темнеет рано) с замирающим сердцем направилась к гостинице, возле которой назначила встречу Садереру. Я бывала в Эдине однажды, еще с родителями, и мы останавливались в этом месте.
Если письмо дошло, и мой ангерец приехал, то должен был оставить для меня (вернее, для несуществующего человека, от имени которого я писала) записку.
Скрестив пальцы под накидкой, я шла, мысленно шепча: "Пусть он будет здесь, пусть он будет здесь!".
К гостинице я подошла уже в сгущающихся сумерках: я плохо ориентировалась и пару раз свернула не туда, попутно едва не став жертвой грабителя. Но моя подозрительность и быстрые ноги уберегли от финансового краха. Без денег мне впору было стащить где-нибудь веревку и повеситься.
Гостиница, вернее, даже постоялый двор, приютилась в одном из торговых кварталов, ближе к окраине. Здесь попадались только мелкие лавочки, дома стали непригляднее и обшарпаннее, появились знакомые сточные канавы для помоев. Редкие кустики давным-давно облюбовали пьяницы для справления своих естественных надобностей. Но мне не привыкать, мой родной квартал почти такой же. Чистота и порядок - удел фешенебельных центральных улочек. Зловонья нет - и то хорошо.
В заведении под вывеской с пузатым кабаном было многолюдно. Чувствую, с крышей над головой у меня будут проблемы, а я-то рассчитывала снять тут комнатку по приемлемой цене.
Хозяин меня обрадовал. Увы, не номером, а запиской Садерера. Оказалось, что он, как и я, приехал в Эдин сегодня утром. Моё письмо застало его не дома, а у друзей, живших неподалеку от границы. К счастью, в Ангере своя собственная, отличная от нашей, система поиска адресатов, а то бы я напрасно проделала долгий путь. Но всё сложилось как нельзя удачнее, и ангерец оказался в городе раньше, чем я планировала.
Предвкушая радостную встречу, я поспешила в кабачок, в котором было назначено свидание. Садерер писал, что будет ежедневно ужинать там и сидеть до второй стражи. Сейчас было время первой.
Глупо, наверное, но я забыла обо всем на свете, будто перенеслась в далёкое прошлое, вопреки поговорке, вступив в одну реку дважды, вновь переживая всю гамму эмоций нетерпеливого сердца. Голова вмиг лишилась разума, я не заботилась о конспирации, хотела лишь поскорее добраться до того кабачка, толкнуть забрызганную грязью дверь, потемневшую от дождей, и увидеть его. Будто один его вид мог отогнать от меня морок неприятностей.
Запыхавшись, я держалась за кольцо, не решаясь войти. Совсем как юная невинная девушка, спешащая на свидание с первой любовью. Нет, это не про меня, я тороплюсь на свидание с прошлым. Народная мудрость права: вода в реке никогда не бывает той же, как не оставляют неизменными людей годы.
А вдруг он до сих пор любит меня?
А я?
Странно, но за последние недели я ни разу не вспомнила о Шезафе, а ведь мне казалось, что я влюблена в него. Но нет, я думала о ком угодно, даже о бросившем меня тёмном маге, но не о любовнике.
А Садерер... Желала я того, или нет, но я подсознательно сравнивала всех моих немногочисленных мужчин с ним. Видимо, поэтому так и не нашла своего женского счастья: соперничества с романтическим идеалом юности не выдерживал никто.
Пару раз глубоко вздохнув, я откинула капюшон и толкнула дверь.
Его красно-коричневые, с тёмно-синими прядями волосы ярким пятном выделялись среди десятка других склоненных к тарелкам голов. Помнится, именно их цвет меня когда-то и заинтересовал - необычная разновидность традиционного каштанового.
Вкрапления синего - это не от природы: ангерцы любят красить волосы, подчёркивая контрастными цветами отдельные прядки. Обычно они ещё в раннем детстве выбирают "свой цвет" и остаются верны ему всю оставшуюся жизнь.
Изменился, стал серьёзнее, печальнее, появилась складка на переносице, а глаза всё те же. И ноги мои всё так же дрожат.
– Здравствуй, Садерер, - я отодвинула стул и села напротив него.
Ангерец удивленно взглянул на меня: не узнал. Ну, конечно, на мне ведь магический маскарадный костюм.
– Я вас знаю?
– голос подчеркнуто вежливый.
– Знаешь. Вспомни храм богини Любви в Медире и девушку, которая смотрела на тебя влюбленными глазами. Уезжая, ты подарил ей амулет. Вот он, - я расстегнула ворот пальто и вытащила цепочку.
– Я с ним никогда не расстаюсь.
– Одана?
– изумленно выдохнул он.
Я улыбнулась и убрала амулет обратно.
Прошлое, ты опять свербишь под ложечкой сладкой истомой.
– Ты так изменилась, даже фигура стала не та, только голос... Нет, я не верю, это действительно ты?
Вместо ответа я наклонилась к нему и поцеловала "нашим" поцелуем: за ухом, в щёку и в губы.
– Что случилось, почему ты так выглядишь? Почему так хотела меня увидеть?
– Садерер заказал мне ужин.