Чужими руками
Шрифт:
Разморозка «тюленихи» прошла на редкость удачно. Автомедик Платона, как всегда, был на высоте. К тому же чичипаты гораздо лучше людей переносят низкие температуры. Кровь у них другая, да и в тканях есть особый белок – по типу зимних опят. Так что «тюлениха» быстро проснулась и начала разминать онемевшие конечности.
Платон уступил даме свою каюту, и Серому Лису пришлось потесниться. Жить рядышком столь разным людям – серьезное испытание. Гораздо проще иметь в напарниках ходячий муравейник, скроенный из тысяч кусачих и своенравных насекомых,
Чичипата едва поместилась на узкой человеческой койке. «Сынок» был воспитанным мальчиком. Он кормил гостью на убой и веселил историями из богатой биографии «Оболтуса». Кораблик расширил душевую кабинку, чтобы разумная «тюлениха» могла регулярно омывать свое могучее тело.
Рассольников хотел расспросить спасенную, но ждал целые сутки, давая ей время оклематься. Едва хватило терпения. Кнутсен сочувственно смотрел на его муки, но ничего не говорил.
Наконец Платон направился в каюту, деликатно постучал в люк.
– Входите, – раздался в коридоре слабый голос чичипаты, и на миг археологу стало стыдно. Но дальше откладывать разговор он уже не мог.
«Тюлениха» лежала на койке, привалившись к теплой стене и сложив ласты на широкой груди.
– Входите, пожалуйста, Платон, – произнесла она негромко на отличном космолигве. – Спасибо вам.
Рассольников протиснулся внутрь и встал, прислонившись к теплой переборке.
– Теперь мы квиты, – добавила чичипата.
– Простите? – От удивления у него приподнялись брови.
– Сначала я спасла вас, а теперь вы – меня, – объяснила «тюлениха». – Помните агента первого разбора Пустельгу, летевшую с вами на трансгале «Лунг-та»?
Для археолога все они были на одно лицо.
– Редкая удача, что вы оказались на нашем маршруте, – сказал Платон, присев на выдвинутое из переборки сиденье. Теперь коленями он упирался в край койки.
– Судьба хранит вас и меня, – улыбка озарила добрую усатую морду чичипаты.
– Куда вы направлялись?
– Я удирала с Бочасты. Карантинщики стреляли мне вслед и повредили двигатель. Он взорвался после первого же прыжка.
– Мы доставим вас на Старую Землю. Оттуда вы сможете полететь домой.
– Спасибо.
– Скажите честно, сударыня, – не сразу решившись, приветливо заговорил археолог. – Вы ведь тоже охотились за артефактами?
На морде Пустельги теперь было написано раскаяние. – Я имела такой приказ, – потупив очи, вымолвила она тихо. – Но я бы никогда… никогда не причинила вам вреда.
– Чем же я заслужил такую честь? – усмехнулся Рассольников. Он ни на грош не верил этой хвостатой прохиндейке, но при этом она была ему очень симпатична. – Вас покорила моя профессия?
– Вы… вы мне нравитесь как мужчина, – прозвучало едва слышно.
– Ну уж…– хмыкнул археолог. Больше сказать ему было нечего.
Казалось, все идет замечательно: «Сынок» избавился от погони и скакал в межзвездной бездне по траектории, известной ему одному. И нет на его пути ни коварных гипер ям, засасывающих, как зыбучие пески, ни сверхчутких гипермин, реагирующих на любые колебания гиперполя, ни притаившихся вражьих рейдеров, готовых дать убийственный залп из орудийных башен. Расслабься и приходи в себя после недавней одиссеи, копи силы для следующей серии подвигов. Ан нет.
«Сынок» прыгал по всем правилам, прыгал как большой, но почему-то Платон был уверен: этот соплено-сый детеныш непутевого «Оболтуса» где-нибудь обязательно споткнется – да так, что косточек потом не соберешь. Чувство тревоги не покидало Рассольникова весь перелет – вернее, перепрыг.
Археолог сидел в рубке и предавался невеселым мыслям. «Ко мне попало инопланетное оружие, – думал он, упершись глазами в ослепший во время очередного гиперпрыжка экран переднего обзора. – Впрочем, не страшнее того, что изобретено человечеством. Проблема в том, что именно от меня зависит, в чьи руки оно попадет. И те же пузанчики… Кто знает, что взбредет им в голову? Может, с самого начала арестов они вынашивают планы страшной мести и, получив „игрушки“, тут же начнут карать?
Но если я не отдам пузанчикам артефакты, они не заплатят мне гонорар и, возможно, потребуют назад аванс и уже потраченные на экспедицию деньги. Мы с Кнутсеном дружно пойдем на дно. Как выжать из пузанчиков деньги, не дав им ничего? Интересный вопрос…
Я должен реабилитировать их каким-то иным путем. Артефактам же прямая дорога в музей ксенологии… где их тотчас конфискует Карантин. Просто отлично… Уничтожить их, что ли? Кинуть в топку реактора – и все дела… Нет, это не выход. Надо что-то придумать. Вот если об «игрушках» узнает вся галактика, вряд ли пузанчики осмелятся использовать их как оружие».
Серый Лис лежал на койке в каюте – было его время отдыхать – и тоже размышлял. На второй день полета Рассольников поведал ему историю своей жизни, закончив тибетскими приключениями. Делал купюры и все равно рассказал немало любопытного. Кнутсен выслушал с интересом. Узнав о несчастьях, постигших черного археолога, приличия ради поохал-поахал, но по сути дела ничего не сказал. А мог бы.
Если иметь те сведения о Старой Земле, которыми владеет он, спецагент Кнутсен, совсем иначе будут выглядеть и неудавшееся покушение на Платона в Катманду, и кража экспедиционного имущества в ночном лесу, и похищение тибетских находок из гостиницы.
Серый Лис знал о таинственном исчезновении буровиков Кольской Сверхглубокой скважины и закрытии этого проекта. А потом в его руки совершенно случайно попал изъятый по личному приказу Киндергласса и строго засекреченный отчет о результатах бурения на этой самой скважине. Поначалу керны были в норме, но стоило буровикам преодолеть отметку пятьдесят метров, состав земной коры внезапно изменился и разом перестал соответствовать данным, полученным на аналогичной скважине подлинного двадцатого века. Это была кора ДРУГОЙ планеты.