Чужое лицо
Шрифт:
– Какие новые документы?
– Водительские права и кредитная карточка, все документы на имя Дона Колтона. Посетитель нахмурился.
– У вас, должно быть, сложилось ложное впечатление. Новых документов для вас не будет.
– Что такое?
– Они вам не понадобятся. Квартира, телефон и другие счета оплачиваются через одну из наших подставных организаций по почте. Здесь большой запас продуктов, так что вам не нужна чековая книжка, чтобы ходить за покупками в магазин, и не нужна кредитная карточка, чтобы ходить в ресторан. А так как мы хотим, чтобы вы оставались поблизости, то вам
– А как быть с одеждой? Мне нужна кредитная карточка - я хочу восполнить то, что бросил в Форт-Лодердейле. Все, что здесь в шкафу, мне мало.
– В спальне на полке есть серый хлопчатобумажный тренировочный костюм. Он достаточно большого размера, и им придется пока удовлетвориться. Когда я повезу вас в госпиталь на томографию, захвачу для вас еще кое-какие вещи.
– И это все? Вы не оставляете мне ничего для подкрепления моей легенды?
– Бьюкенен, мы не хотим, чтобы вы подкрепляли вашу легенду. Мы не хотим, чтобы вы попали в ситуацию, где бы вам пришлось подкреплять вашу легенду. Мы не хотим, чтобы Дон Колтон выходил из этой квартиры. Мы не хотим, чтобы он слонялся по этому зданию или ходил в ресторан или за покупками и размахивал удостоверениями. Дон Колтон - это человек-невидимка. Он живет в этом комплексе не один год, но никто его не знает. Это потому, что он много путешествует. Так что пока вы тут живете, никто вас не побеспокоит, да н мы, если на то пошло, не хотим, чтобы вы беспокоили кого бы то ни было. Это понятно?
Бьюкенен сузил глаза.
– Да, вполне.
– Мы не хотим даже, чтобы вы заказывали на дом пиццу.
– Я же сказал, что все понял. Да и как я мог бы заказать пиццу, когда у меня почти совсем нет денег?
– Вот и хорошо.
– Гость поднял свой кейс и направился к двери.
– Я отстранен?
Тот ответил, не останавливаясь:
– На время, пока идет оценка размеров ущерба, понесенного в Канкуне, Мериде и Форт-Лодердейле. Вы тут говорили мне, что попросили бы отпуск, если бы решили, что нуждаетесь в отдыхе. Вы сказали, что никто не откажется отдохнуть.
– Он подошел к двери, отпер ее и посмотрел на Бьюкенена.
– Так вот, сейчас вам как раз представляется удобный случай. Вы уже давно находитесь на оперативной работе. Восемь лет. Это очень долго. Пора отдохнуть.
– А что, если я не хочу отдыхать?
Посетитель взялся за дверную ручку.
– Забавно получается, Бьюкенен.
– Что именно?
– Мне рассказывали, какой вы фанатик во всем, что касается перевоплощения в персонажей, роль которых вы играете.
– Это верно.
– Говорят, вы настоящий актер, работающий по методу Станиславского. Разрабатываете подробную легенду под каждый из ваших псевдонимов. Одеваетесь, едите, даже иногда ходите так, как это делал бы, по вашему представлению, данный персонаж. То есть наделяете каждого из них определенной индивидуальностью.
– И это тоже верно. Именно полное соответствие легенде и сохраняет мне жизнь.
– Разумеется. Но я слышал и то, что вы способны буквально откусить голову любому куратору, который назовет вас вашим настоящим именем. А я ведь только что ото сделал, и даже не первый раз, пока здесь нахожусь. По идее вы должны были настаивать,
– Ничего странного в этом нет. Пока я не получу документов на имя Дона Колтона и всех данных о нем, я не могу им стать. Мне не в кого перевоплощаться.
– Ну, в таком случае можно было бы ожидать, что вы будете требовать, чтобы я называл вас Виктором Грантом.
– Как бы я мог это сделать?
– Не понял.
– Называть меня Виктором Грантом невозможно. Я не стал бы отзываться на это имя.
– Почему?
– Потому что Виктор Грант мертв.
– Бьюкенен ощутил новую волну холода, как только до него дошел смысл только что им сказанного.
Называвший себя Аланом человек прекрасно все понял.
– Как вы сами сказали, вы отстранены.
– Он повернул ручку и открыл дверь.
– Сидите и не рыпайтесь. Я свяжусь с вами.
5
Бьюкенен прислонился спиной к запертой двери и стал массировать виски сильно болела голова. Все пошло вкривь и вкось, и он не знал, с чего начать.
Попробуй начать с того, зачем ты солгал ему насчет паспорта и почему не сказал, что у тебя есть огнестрельное оружие.
Я не хотел их лишиться. Я не доверял ему.
Ну, на этот счет ты, пожалуй, не ошибся. Этот разговор можно считать чем угодно, но только не обычным докладом агента куратору. Он не просил тебя рассказать о твоих действиях. И он не выдал тебе новых документов. Он просто отложил тебя на потом. Это было больше похоже на допрос, вот только он не задавал никаких других вопросов кроме тех, где фигурировала...
Открытка.
Да, паспорт не единственная вещь, о которой ты наврал. Так в чем же дело? Почему ты не сказал ему правду?
Потому что, черт возьми, он проявлял к ней слишком уж большой интерес.
Постой, вот на прошлой неделе приходит открытка на имя человека, которого нет, которым ты не являешься уже шесть лет. Конечно, это привлекает внимание. И, естественно, они хотят узнать, что происходит. Какая-то чертовщина из одной из твоих прошлых жизней вдруг вырастает у тебя за спиной, и вся операция оказывается под угрозой. Почему же ты не сказал ему?
Потому что ты сам не уверен. Знай ты, что происходит, ты, может, и сказал бы ему.
Чушь собачья. Ты просто испугался.
Еще чего.
Да. Ты сбит с толку и боишься. Все это время ты не думал о ней. Заставил себя не думать. А теперь вдруг бац!
– и она опять сидит у тебя в голове, а ты не знаешь, как с этим быть. Ясно лишь одно - ты не хочешь, чтобы ею занялись они.
Уставившись на свой стакан с виски, он отдался обуревавшим его эмоциям.
6
Вот та самая открытка, которую я никогда не собиралась посылать.
Она была вне себя от ярости в тот вечер, когда решила, что не хочет больше видеть его. Сказала ему, чтобы он не утруждал себя попытками разыскать ее снова, что если он будет ей когда-нибудь нужен, то она пришлет ему какую-нибудь треклятую открытку.
Тогда же и там же, где в последний раз.
Он хорошо помнил дату их разрыва из-за того, что тогда вокруг них происходило, помнил маскарадные костюмы, музыку - это было 31 октября, в канун Дня Всех Святых. Бремя - около полуночи, место - "Кафе дю монд" в Новом Орлеане.