Чужое лицо
Шрифт:
Лицо человечка озарилось восторгом, и он тихонько захихикал.
— Мне это нравится! — Он утер рот тыльной стороной ладони и снова хихикнул. — Таких парней и закладывать грешно.
Монк достал из кармана полсоверена и положил на стол. Человечек уставился на золотую монету, как загипнотизированный.
— Мне нужен тип, который сделал им документы, — повторил Монк. Он взял монету и снова положил в карман. Человечек проводил ее взглядом. — И без глупостей! — предупредил его Монк. — Если почувствую твои пальцы в моем кармане, щипать тебе паклю.
Он внутренне содрогнулся, внезапно представив пальцы каторжников, окровавленные от бесконечного выщипывания пакли из пеньковых канатов — день за днем, год за годом.
Человечек поежился.
— Обижаете, мистер Монк. Да в жизни бы не подумал залезть вам в карман. — Он торопливо перекрестился, и Монк решил не докапываться до истины. — Ну, богадельни вы, верно, и сами уже тряхнули? — скроив гримасу, продолжал человечек. — Значит, еще не окрестили там вашу нефритовую леди…
Ивэн смутился и вопросительно взглянул на Монка.
— Ломбарды, — перевел тот специально для помощника. — Обычно воры предпочитают с ними не связываться, но больно уж мало платят им скупщики краденого. — Он вынул из кармана пять шиллингов и протянул человечку. — Будь здесь через два дня. Если что-нибудь выведаешь, полсоверена — твои.
— Хорошо, начальник, но только не здесь. Есть одно шумное местечко, называется «Пурпурная утка», это на Пламбер-роу возле Уайтчепел-роуд. Вот там. — Он окинул Монка критическим взглядом. — Смените шкурку, как пойдете, а то ни дать ни взять болтушок. И прихватите золотой — что-нибудь да разнюхаю. Ваше здоровье, начальник! И ваше.
Он мельком взглянул на Ивэна, соскользнул с табурета и исчез в толпе. Монк ликовал. Ради этого стоило даже попробовать здешний пудинг. Он поглядел на Ивэна и широко улыбнулся.
— Для следующей встречи переоденьтесь, — пояснил он. — А то у вас вид, как у проповедника.
— О! — Ивэн тоже улыбнулся с облегчением. — Понимаю.
И он снова с интересом оглядел грязную толпу.
Через два дня Монк, одетый в подобающие случаю обноски, явился в назначенное место. Он бы многое отдал, чтобы вспомнить хотя бы имя своего осведомителя, но все, что происходило с Монком после семнадцати лет, казалось отделенным от него непроницаемой завесой. Первый год своей лондонской жизни он еще мог бы восстановить, да и то смутно. Бессонными ночами он бессмысленно смотрел в темноту, надеясь, что однажды все вдруг прояснится и память вернется к нему.
Полицейские сидели в «Пурпурной утке»; на лице Ивэна были написаны отвращение и любопытство. Глядя на помощника, Монк невольно задавался вопросом: неужели для него самого все это было когда-то внове?
Ждать им пришлось около часа, затем возник осведомитель и с ухмылкой молча опустился на соседний стул.
Монк по-прежнему не спешил, чтобы не завышать цену за услуги.
— Выпьете? — предложил он.
— Нет, гинеи будет вполне достаточно, — ответил человечек. — А то еще увидят, что я пью, прошу прощения, с такими, как вы… А слуга тут приметливый и болтливый.
— Ладно, — согласился Монк. — Но гинею придется сначала отработать.
— Ну, мистер Монк! — Он состроил обиженную мину. — Да когда ж я вас надувал?
Об этом Монк и понятия не имел.
— Вы нашли того малого, что подделал документы? — спросил он.
— Насчет нефрита я, конечно, не уверен…
— Того, кто подделал документы, — вы нашли?
— Вы Слепого Томми знаете?
На секунду Монком овладела паника. Ивэн смотрел на него во все глаза. Должен ли он знать Томми?
— Томми?
Он моргнул.
— Ну да! — нетерпеливо подтвердил осведомитель. — Слепого Томми. Хотя он больше для виду слепой, чем на самом деле.
— Где мне найти его?
Монк вновь решил уклониться от прямого ответа.
— Как же! Найдете вы его! — Человечек даже развеселился. — Его вам самому нипочем не найти. Он в таких трущобах живет, что черта лысого на него выйдешь. Но я вас туда проведу.
— Так это Томми подделал полицейские бумаги?
Человечек взглянул на него с откровенным изумлением.
— Конечно, нет. Да он и имени-то своего написать не сможет, не то что липу сварганить! Зато он знает всех, кто этим промышляет. Вот у него и спросите насчет полицейских бумаг.
— Хорошо. А что с нефритовой статуэткой?
Лицо человечка смешно сморщилось.
— Трудно с этим, начальник. Тут один малый купил что-то похожее, но он божится, будто это ему загнал какой-то коридорный. Но вы ведь не интересуетесь коридорными!
— Нет, гостиничными ворами я не интересуюсь, — подтвердил Монк. — И больше ничего?
— Совсем ничего!
Монк видел, что осведомитель лжет, причем сам не знал, откуда взялась у него такая уверенность.
— Я тебе не верю, Джейк. Но что касается поддельных бумаг — тут ты поработал хорошо. — Он выудил из кармана и отдал обещанный золотой. — Если выведешь нас на того, кто нам нужен, получишь еще. А теперь проводи нас к Слепому Томми.
Все трое встали и протиснулись сквозь толпу к выходу. Они уже отошли от кабачка ярдов на двести, когда вдруг Монк сообразил, что назвал осведомителя по имени. Память прояснялась — хотя бы та ее часть, которая была связана со службой. Монк широко улыбнулся Ивэну и ускорил шаг.
Трущобы были чудовищны — нагромождение прогнивших строений, тесно жмущихся друг к другу. Сырые стены, тесные переулки, сумрачные даже в солнечный летний полдень, влажный, липнущий к коже воздух. От канав тянуло зловонием. Слышался писк крыс. И везде были люди: они толпились в дверных проемах, лежали на мостовой — часто по шесть, по восемь человек в ряд, одни — еще живые, другие — уже скончавшиеся от голода и болезней. Тиф и пневмония были здесь частыми гостями, а венерические заболевания распространялись от одного обитателя к другому с легкостью перелетающей с места на место мухи.