Чужое письмо
Шрифт:
Ну, что за глупые мысли лезут в голову в такой ответственный момент, - одернула себя Лиза. Ведь история приблизилась к кульминационной развязке: признается Ольгушка сыну, что бросила когда-то свое другое дитя или нет?
– Мам, тут такое дело, - Каменев понял, что уже можно переходить к сути, - помнишь на дачной кухне старый стол? Да… Оказывается мы его не выбросили. Так вот Лиза… Кто такая Лиза? Это имя женщины, которая купила наш дом. Она нашла под клеенкой конверт. Не знаю, кому он принадлежит, на нем нет адреса, - на всякий случай сказал Илья. – В письме речь идет о девочке… Как думаешь, кто мог…
– …Значит, оно все-таки нашлось! – тихо перебила сына Ольга Петровна.
Глава 7
ПОЖИЛАЯ
На улице потихоньку темнело. И в дворницкой предметы потеряли свои очертания, но у Любы нет сил встать и включить свет. Неожиданно в замочной скважине повернулся ключ, хлопнула, открываясь, дверь. Послышались шаги, чья-то тень проскользнула в дальний угол. Люба замерла: что еще за привидение? Воров она не боялась, ну чем тут поживиться: лишней метлой? Вот какой-нибудь алкаш, которого жена из дома выгнала, вполне мог забраться, надеясь перекантоваться ночь. Комнатенка не отапливается, но поклонников бутылки холод не пугает. Чиркнула спичка, и в пламени разгорающейся свечи Люба увидела знакомое лицо. Это была Оля – самая младшая из их разновозрастной бригады. Теперь понятно, почему девушка легко вошла: у каждого дворника ЖЭКа есть ключ от пристройки. Оля между тем поставила на стол принесенную с собой авоську и по очереди доставала продукты: «треугольник» молока, батон хлеба, докторскую колбасу, яйца. Включила электроплитку, поставила сковородку, бросила на нее кусок сливочного масла.
– Оля, – окликнула нежданную посетительницу Люба.
– Ой, кто тут? – вскрикнула девушка, и расколотое яйцо, которое должно было стать яичницей, вместе со скорлупой плюхнулось на сковороду.
– Да я это, Люба, - дворничиха оттолкнулась от стены и встала. – Разбирала инвентарь, но спину вот прихватило, сидела, ждала, когда полегчает. А ты никак ужинать собралась?
– Садитесь поближе, сейчас и чайник вскипятим, - успокоилась Оля. С Любой они, можно сказать, дружили. Добрая женщина подарила зимой девушке пуховой платок, чтобы уши на холоде не мерзли, когда по утрам снег приходилось расчищать.
– А чего домой не идешь, к своему студенту? – Люба знала историю про счастливую встречу в поезде.
– Я тут уже вторую неделю живу, - Оля нервно скребла ложкой по сковородке.
– Тут? Так холодно ведь! – возмутилась пожилая женщина.
– Совсем нет,- стала оправдываться девушка. – Есть пара тулупов и валенки, вполне хватает. Да и потом скоро лето. Начальница поставила в очередь: как только комната какая освободится, ее мне обещали.
– А жених в курсе, где обитаешь? Или поругались?
И вдруг Оля, уткнувшись в плечо Любы, горько зарыдала. Она две недели не плакала, слово себе дала больше мокроту не разводить, и терпела, но тут настойчивость старшей подруги сломала стену, и девушка не могла больше сдерживаться.
– Девочка моя, что ж так убиваться? Ну, ладно, поплачь, поплачь, потом расскажешь.
Оля села на табурет и обхватила голову руками. Люба погладила ее как ребенка по голове и поторопилась на импровизированную
– Как успокоишься, - обернулась она к Оле, – приходи. Я в пятом доме на первом этаже живу. Комната небольшая – 15 метров. Зато есть раскладушка для гостей. Все лучше, чем под тулупами спать. Да не тяни, - предупредила «сурово» дворничиха. – Яишня твоя сгорела, а у меня на ужин картошечка с селедочкой. Опоздаешь - все съем, тебе не достанется.
Оля по-прежнему каждое утро вскакивала в 4 утра, объяснив Любе, что, мол, привыкла и просыпается на автомате. Умывалась, пока остальные соседи по коммуналке досматривали сны, и тщательно мела свой участок. Потом летела в знакомый двор и, встав под деревом, всматривалась в родные окна седьмого этажа. Она представляла, что в этот час может происходить. Вот, например, сейчас Паша, наверное, ищет рукой будильник, чтобы выключить проклятый «генератор звука». Потом поворачивается на другой бок, лежит еще «минутку, другую», затем вздыхает и нащупывает на тумбочке зеленый пластмассовый футляр. Достает очки и, водрузив стекла себе на нос, торжественно хрипит: «Ну, здравствуй новый день! Здравствуйте все!» Именно так он просыпался каждое воскресенье, когда Оля лежала рядом с ним. А «здравствуйте все» относилось к ней и к рыбкам. Сейчас (она надеялась) только к рыбкам.
Оля стояла под окнами и ждала, когда Павел выйдет из подъезда. Пристроившись чуть поодаль, ровно 10 минут она шла за ним до метро. Целых 10 минут – утром и столько же вечером, когда он в одно и то же время возвращался домой. Эти 20 минут принадлежали только ей. Прохожие, которые иногда встревали между парнем и девушкой, не мешали. Паша высокий, его прямую спину не возможно потерять из виду.
Оля мечтала, что однажды он остановится, почувствует, что она рядом – говорят, влюбленные ощущают друг друга на расстоянии, - и обернется. Подойдет к ней. Обхватит за плечи и заглянет в глаза. Она молча протянет ему конверт, в котором лежит листочек, вырванный из школьной тетрадки. На листочке – 12 строчек, написанных от руки. Ее стихи.
Я сгораю, высыхаю, растворяюсь, опадаю.
Я крошусь, я разбиваюсь, истончаюсь, измельчаюсь.
Я прошу - меня не просят. Я кричу - меня не слышат.
Я зову – проходят мимо. Нет надежды. И не будет
Я теряюсь, осыпаюсь, распадаюсь, расплавляюсь.
Я болею, я страдаю, я старею, облетаю.
Я ищу - меня не ищут. Плачу я – не пожалеют.
Слезы лью – не замечают. Нет мечты. Ее не будет.
Я краснею, я пылаю, я белею, замерзаю.
Я горю, я леденею, стекленею, холодею.
Я люблю - меня не любят. Каменею – нет, не видят.
Рассыпаюсь – и не вспомнят. Нет любви. Ее не будет.
Она написала стихи в тот день, когда они с Пашей так глупо, так бездумно расстались, даже толком не поговорили. Он прочтет 12 строчек, всего 12, поймет как ей плохо и...