Чужое тело, или Паззл президента
Шрифт:
— Собрать-то не фокус, Хозяин. Фокус в том, чтобы модель эта действительно была бы в разы эффективнее и по приемлемой цене. Вообще ведь вся ИТ — информационные технологии — развиваются с чудовищной скоростью, а флэш-память, флэшки попросту, вообще плодятся, как дрозофилы. Знаете, есть такие мушки, на которых любят ставить свои опыты генетики, потому что поколения у них сменяются с бешеной скоростью. Флэш-память была изобретена всего-то навсего двадцать пять лет назад японским инженером Фудзио из компании «Тошиба», и была это скорее игрушка. Первую же коммерческую флэшку выпустил Интел в восемьдесят восьмом
Почему же, спросите вы, до сих пор в компьютерах флэшки не используются в качестве основного накопителя… Я вам не надоел еще своими лекциями?
— Что ты, Яша, продолжай.
— Так вот. Почему в качестве основного накопителя информации в компьютерах используется жесткий диск или, как его еще называют, винчестер, а не гораздо более компактная флэшка? Да потому что винчестер работает побыстрее. И соотношение память — скорость — цена у него пока что получше. Что в принципе нонсенс, потому что винчестер — это вращающееся устройство и, по законам физики, инерционно, то есть при включении оно требует время на разгон, в чем флэш-память не нуждается.
— Я тебя перебью на секундочку. Знаешь, для профана — а я-то в конце концов в компьютерных тонкостях безусловный профан — этот ваш винчестер вызывает у меня священный ужас дикаря перед непознаваемым. Как это может быть, чтобы в огромном каком-нибудь тексте в сотни страниц, я мог дать компьютеру команду найти какое-нибудь слово, и через долю секунды оно выскакивает на мониторе, как черт из табакерки. Как, пытаюсь я представить себе, могут головки жесткого диска мгновенно переворошить сотни тысяч слов, чтобы найти нужное? В доли секунды… Чудо чудное…
— Если совсем уж честно, Хозяин, хотя теоретически я, конечно, понимаю, как работает винчестер, для меня это тоже чудо. С другой стороны, если вдуматься, мир вокруг нас полон чудес. Я, признаться, даже по-настоящему не понимаю, что такое электрический ток и как он течет. Как представлю себе полчища бедных несчастных электронов, которых заставляют из-под палки толкаться и пробираться по узким проводникам, сразу пожалеть их, горемык, хочется. Подневольные. Сидели бы на месте, отдыхали, а то гонят и гонят их. Сколько их, куда их гонят… Просто плакать хочется. Но я, Хозяин, немножко отвлекся. Говоря о флэш-памяти, я сделал маленькое усовершенствование, которое делает мою флэшку не только равной по скорости жесткому диску, но и превосходящей его…
— Такое уж маленькое, Вундеркинд? Или ты просто кокетничаешь?
— Конечно, кокетничаю. Но вернемся к нашим баранам, то есть флэшкам. В принципе для создания нашего принципиально нового компьютера есть всё. Нужно только три воодушевленные и достаточно прочные задницы…
— Задницы? Воодушевленные?
— Угу.
— Это ты о ком?
— Моя, Свистуна и Исидора Исидоровича. Судя по тому, о чем переговаривались ребята, когда выходили от вас, их задницы готовы для трудового подвига.
— А о чем они переговаривались?
— Какую машину лучше купить. Свистуну нравится «шевроле лачетти», а Исидор Исидорович предпочитает маленький «пежо». Скромненько, конечно, но не успеешь оглянуться, они уж к «мерседесам» начнут прицениваться.
— Может, дать им на первый взнос?
— Это, Хозяин, — ухмыльнулся Вундеркинд, — уже мне решать. Может, во мне еще зреет и талант нового Песталоцци или Макаренко.
— Значит, ты считаешь, что сделать новый компьютер можно?
— Всё можно, Хозяин. Надо только знать, за что уцепиться, чтобы не оторвать чего и не утащить для продажи налево. Это ведь наш национальный вид спорта. Может, если бы у нас народишко не тащил всё прямо на ходу, были бы мы впереди планеты всей не только в ракетах и балетах. Хотя говорят, что это по инерции мы так думаем. На самом деле и в том и в другом мы уже давно не безусловные лидеры. Но с мифами расставаться жалко, особенно когда ты вырос на них.
— Ладно, Вундеркинд, верю тебе. У тебя девушка есть?
— Если б одна, — тяжко вздохнул Яша, — а то с двумя бьюсь и никак не решу, какую выбрать.
— Одни плачут, что суп редкий, другие — что жемчуг мелкий. Главное, не давай им отвлекать тебя. А знаешь, Яш, может, тебе ислам принять?
— Ну, еврея могут и не принять. А для чего?
— Как для чего? Заведешь себе две-три жены, чем плохо…
— А что, очень здравая мысль, попробую поговорить с ними…
— Спасибо, Вундеркинд. Ты меня очень поддержал, а то, как я уже сказал, какой-то у меня появился зуд убегающего времени. Знаешь, почему я тебе сразу и безоговорочно поверил?
— Я не очень-то понимаю, почему я сам себе верю.
— Потому что глаза у тебя смешливые и непочтительные, но чертовски честные.
— Спасибо, Петр Григорьевич, можно, я эти слова выбью как скрижали на камне и повешу на стену?
— Можно, Яков Борисович.
Вундеркинд вдруг посерьезнел и внимательно посмотрел на Петра Григорьевича, но промолчал и встал.
— Можно идти, Хозяин, а то там меня мои малыши заждались?
— Иди, Яша. И спасибо тебе.
Вундеркинд еще раз вопросительно посмотрел на Петра Григорьевича. — Не за что. Во всяком случае, пока что не за что.
— Да, чуть не забыл. Не мог бы ты сделать какое-нибудь устройство, чтобы можно было проверить помещение или там машину на предмет нежелательных подслушивающих устройств?
— Проще пареного. Сделаю сегодня же.
— Спасибо. Говорить об этом, как ты понимаешь, не стоит. Когда сделаешь, отдашь моему Косте.
— Будет сделано, Хозяин.
В дверь позвонили. Степан, кряхтя, сполз с дивана и подошел к двери.
— Кто там?
— Юлий Юльевич.
— Заходите, ЮЮ, — промямлил он, открывая дверь.