Чужой муж
Шрифт:
Валентин подошел и осторожно коснулся губами Наташиной щеки.
— Да не так! — распорядилась Тамара. — Как следует поцелуй, в губы.
— Чего вдруг? — удивилась Наташа. — Слова дежурные, подарок скромный…
— Скромные вы мои, два сапога пара! Вот бы тебе жену какую, Валик, правда?
Она поддевала их по привычке и была страшно удивлена, когда он вдруг среагировал совсем не так, как обычно.
— А что, я бы не отказался, — сказал он.
Тамару это задело. Наташа тоже удивилась, но вслух удивления не высказала. Тем более что почувствовала реакцию подруги: не понравилось. Зачем же тогда она столько времени как бы подталкивает их друг к другу? Уверена, что Валентин от нее никуда не денется, или не дорожит им, а хочет иметь при себе просто потому, что быть замужней женщиной куда престижнее, чем, например, вдовой?
— Валик, — вкрадчиво пробормотала между тем Тамара, — ты не мог бы завязать Наташке волосы, а то они ей в глаза лезут.
— Давай, — пожал плечами тот, — а чем?
— Придумай сам! — проговорила его жена с раздражением. — Возьми в шкафу какой-нибудь платочек или поясок. Неужели такую мелочь сообразить не можешь!
— Между прочим, у него сегодня день рождения, — осторожно заметила Наташа.
Она уже чувствовала, что Тамара заводится, и пыталась ее остановить, напомнить, что сегодня такой день, когда она бы могла сдержаться, оставить мужа в покое.
— Ну а я что, отмечать отказываюсь? Или подарок не купила? Вон посмотри, какая рубашка в спальне лежит. Полторы штуки не пожалела… для любимого мужа!
Валентин вернулся с атласной лентой и ловко завязал Наташины волосы. Не сделал ни одного лишнего движения, ни на секунду не задержал руки на ее волосах, а будто совершил некое интимное действие. Наташа от неожиданности даже задержала дыхание, а Валентин, которому, похоже, ее настроение тут же передалось, излишне резко убрал руки.
— Разрешите идти?
Он шутливо расшаркался.
— Я же говорила, сделает все в лучшем виде. Ему надо было девочкой родиться, — заметила Тамара.
«А тебе — мальчиком! — неодобрительно подумала Наташа. — Злым и жестоким».
Тамара как будто постоянно мстила ему за что-то. Но чего Наташе-то об этом размышлять. Чужая семья — потемки.
— Столы расставь! — крикнула Тамара вслед мужу.
— Этим я и собираюсь заняться, — отозвался он тем же обычным ровным голосом.
— Везет же некоторым бабам, — опять заговорила Тамара. — У них мужья — настоящие мужики, не хлюпики, не размазни… Возьми Генку Лукина. Вот это мужик! Заметила, Нинка ему и слово поперек сказать боится.
— Еще бы, он ведь за каждую провинность лупит ее как сидорову козу. Мне ли не знать, я от них через стенку живу.
— Значит, Нинка этого заслуживает, — вынесла вердикт Тамара.
Наташа неодобрительно скосила на нее глаз.
— Заслуживает. Так бы и дала тебе селедкой по башке! Вспомни Нинку. Она же рядом с Лукиным как Давид рядом с Голиафом. Маленькая, хрупкая…
— То, что она по сравнению с ним как воробышек рядом с орлом, согласна. Но ее я получше тебя знаю: зловредней Нинки бабы в городе не найти. Я хоть и не твой Голиаф, а пару раз и мне пришибить ее хотелось. Тля еще та!
— Все равно, она — женщина, Генка сильнее ее в десятки раз и на такую кроху руку поднимает.
— Рудина! Ты забыла, в каком веке живешь? Настоящий мужик — редкость, ему можно прощать мелкие слабости.
— Пальчевская, надо посоветовать Валику, чтобы отметелил тебя пару раз, тогда, может, ты перестанешь Лукиной завидовать.
Тамара снисходительно взглянула на нее.
— Посоветуй, авось послушает тебя. Хоть какое, а действие совершит. Ты Валентина только с хорошей стороны знаешь. Небось кажется, что в нашей семье он — угнетенный класс? Обижаю его напрасно?
Наташа именно так и считала, но потом подумала, что Тамара этого только и ждет. Ее заступничества. Нравится ей ощущать себя всемогущей.
— Ах да, я все время забываю, что для тебя он начальник, потому ты и после работы не хочешь нарушать субординацию.
— Мой начальник — главный технолог, — напомнила Наташа.
— Не важно. Все равно администрация фабрики. Руководство. Только поэтому ты и привыкла относиться к нему с уважением. Дома он такой, каков на самом деле.
Разговор между ними был явно бесплодный. В чем Тамара хотела ее убедить? В том, что Валентин — ничтожество? А еще предлагать участие в размазывании по асфальту человека, которого она уважает. Но и Тамара ей подруга, каковых у Наташи вообще раз-два и обчелся. Потому она сказала только:
— Если Пальчевский тебе так надоел, разведись. Что тебе мешает? Ты у нас женщина вполне самодостаточная.
Тамара помедлила, ловко формируя ложкой салат, воткнула поверху пару веточек петрушки и наконец ответила:
— Дефицит мужиков, дорогая. Уж если такая, как ты, одна живет, что делать мне? Нет, мужа надо искать из-под мужа. Вот если на горизонте что-то приличное появится, тогда и посмотрю.
Глупо пытаться исправить человека, столь отличного от тебя. Тем более что это — единственный повод для спора между подругами. Обычно Наташа во многом соглашается с Тамарой. Что поделаешь, та более приспособлена к жизни и куда лучше разбирается в людях.
— Ты права, Томка, это твое дело, как и то, что ты прилюдно унижаешь мужчину, с которым потом ложишься в постель.
— Тебе не понять, это у меня со зла. Как подумаю, что у других баб мужья как мужья, а у меня — ни богу свечка, ни черту кочерга, так не то что его унижать — прибить охота. Нет, я бы тоже хотела побыть вдовой.
— Вот опять ты о Валентине уничижительно. А он хоть раз сказал о тебе дурное слово? На какую другую женщину взглянул? Ценить надо такое постоянство.
— Разве в мужчине это главное? Тут я согласна с анекдотом: лучше есть торт в обществе, чем грызть сухарь в одиночку.
— В самом деле, и чего я затеяла этот дурацкий разговор! — рассердилась Наташа. — Валентин твой муж, тебе о его репутации и заботиться. Я его знаю как классного специалиста и человека, которого уважают коллеги, а большего мне знать незачем.
— Ладно, заступница, посмотрим, кого ты себе в мужья выберешь.
— Наверное, долго ждать придется.
— Не зарекайся. Я уже на себе проверила: не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Иной раз выскочишь из дома ненадолго, за хлебом там или солью, и нос к носу столкнешься со своей судьбой…