Чужой портрет
Шрифт:
Черт…
— По какому вопросу? — уточняет девушка в регистратуре.
— От Марины Павловны, — объясняю я, — по работе… Она должна знать…
— Хорошо, подождите тут… — девушка снимает трубку телефона и одновременно кидает взгляд мне за спину.
Поворачиваюсь и ловлю на себе внимательные, жесткие взгляды мужчин в костюмах. Они изучают меня так, словно в любой момент ожидают, что я… ну, не знаю… пистолет выхвачу или гранату…
Это внимание напрягает, в основном потому, что не понимаю его причин.
И вообще…
Раздумываю над этим вопросом все то время, пока жду ответа от неведомой Ани.
Отвлекаюсь, чтоб не искать причин, почему охрана глаз с меня не сводит.
— Здравствуйте, — слышу тихий голос за спиной, поворачиваюсь… И удивленно смотрю на подошедшую девушку, невысокую, с короткой ассиметричной стрижкой, очень красивую, такую… Броскую. Это , пожалуй, самое правильное определение, которое можно придумать.
Она в голубом медицинском костюмчике, маска опущена на подбородок, улыбается.
Светлая такая, приветливая…
— Добрый день, мне нужна Аня, — уточняю я на тот случай, если девушка все же не она.
— Это я, — кивает мне Аня, — Марина Павловна говорила, вам на месяц работа нужна…
— Да… — соглашаюсь я, — только на месяц… Примерно… Но я очень быстро все схватываю! И работы не боюсь!
— Был опыт работы в этой сфере? — спрашивает Аня, а я невольно кошусь на охранников, продолжающих сидеть на своих местах, но теперь подобравшихся, словно псы перед прыжком, Аня ловит мой взгляд, поворачивается, смотрит на мужчин и командует, — расслабьтесь, мальчики.
— Я полгода ухаживала за лежачей больной после инсульта… — вклиниваюсь я, поражаясь про себя властным и одновременно усталым интонациям, с которыми Аня общается с охраной. Так, словно это… ее личная охрана.
Аня поворачивается ко мне, прищуривается:
— Кто-то из родственников?
— Мама.
— Понятно, — кивает она, — но здесь совсем другое, ты должна понимать…
— Я понимаю, — заверяю я ее, — мне в самом деле очень нужна эта работа…
— Приезжая? А Марину откуда знаешь?
Тут Аня снова косится на настороженную охрану, вздыхает:
— Пойдем на этаж, пообщаемся.
— Ань, документы девушки бы… — подает голос один из охраны и добавляет, словно извиняясь, — у нас распоряжение…
Аня чуть подкатывает глаза, вздыхает:
— Паспорт с собой?
— Да…
— Давай… А то не отстанут…
Я роюсь в сумке, отдаю паспорт в руки подошедшему мужчине. Он смотрит, сравнивает фото с оригиналом, проверяет все остальные странички и даже, кажется, водяные знаки изучает…
И только потом возвращает мне документ.
Забираю, прячу в сумку и иду следом за Аней вглубь коридора.
— Можно на лифте, но по лестнице как-то привычней… — комментирует она, не оборачиваясь, легко взбегает по ступенькам, и я следую за ней.
На втором этаже тоже дизайнерский ремонт, световое и цветовое зонирование, мягкие диваны, столики для пеленания и много всего другого, реально больше характерного для элитного частного детского центра, а не для обычной больницы.
— Пойдем в сестринскую, — тянет меня за собой Аня.
Я иду, и в этот момент хлопает дверь, и на лестничном пролете появляется широкоплечая фигура охранника.
Пугливо вздрагиваю, почему-то решив, что ему что-то не понравилось в документах, и сейчас меня просто выкинут отсюда…
Аня тоже оборачивается, смотрит на мужчину, и тот спокойно отвечает на невысказанный вопрос:
— Ань, такая процедура. Сама знаешь, если что, Тагир голову отвернет.
Аня опять вздыхает, мимикой показывая, что она думает о процедуре, охраннике и неведомом Тагире, а затем кивает мне на дверь:
— Пошли. А ты, — тормозит она взглядом двинувшегося было следом охранника, — тут посиди.
— Аня… — качает головой он, — дай я ее хотя бы обыщу…
— Чего? — хмурится она, — слушай, вы совсем уже свихнулись там все вместе, с вашим боссом во главе!
— Тогда дверь не закрывай, — не отступает мужчина.
— Ладно… — сдается Аня, переводит взгляд на меня, — не обращай внимания. Просто кое у кого паранойя прогрессирует.
Глава 16
— Подожди, — хмурится Аня, глядя в окно на зеленеющие тополя, — я видела с утра у нее эту сыпь… Дальше что?
Невнятный голос, больше похожий на ломающийся мальчишеский басок, а не на голос взрослого человека, что-то ей эмоционально отвечает по телефону, но Аня перебивает, не дослушав:
— Какая, бл… Черт! Кхм… Какой консилиум? Какая Москва? Он рехнулся совсем?
Голос у трубке уныло угукает.
— Так, ноги в руки и ко мне, — командует Аня, и, не слушая возражения, додавливает голосом, — а если кто-то будет мешать, наберешь меня.
Отключается, выдыхает, разворачивается и пару секунд смотрит на меня так, словно вообще только что увидела, явно вспоминая, о чем мы разговаривали только что, до того, как звонок прервал.
— Так… А! Так вот: на месяц можешь перекантоваться здесь, при отделении есть комната отдыха, но там никто не отдыхает, некому потому что… Персонала мало, условия тут жесткие, сама видела… И да, тебя будут проверять, так что, если что-то есть в прошлом: приводы в полицию, криминал, мелкое воровство и прочее, лучше сразу скажи. Потому что если нароют, то… То тебе придется уйти, и я ничего не смогу сделать.