Чужой ребенок
Шрифт:
Жар переливается со щек на шею и ударной волной несется ниже, разбиваясь где-то в самом центре груди, заставляя сердце истерически биться о ребра. Облизываю губы, сжимаясь, не поворачиваясь, чтоб, не дай бог, не увидел, что я заметила его взгляд, не понял, что я…
Когда Хазаров резко вскидывает голову и смотрит на меня в упор, понимаю, что поздно. Что все уже заметил, все понял…
Отвечаю ему прямым, как удар в челюсть, взглядом. И дышать становится совсем невозможно, потому что Хазаров не скрывает ничего: ни голода, зверского, дикого, в глазах, ни
Наш безмолвный диалог настолько напряженный, тяжелый, что кажется, будто я смену отстояла, причем, одну из самых тяжелых, когда присесть удается только в самом конце, переобуваясь в кроссы из сменных тапочек.
Я изо всех сил пытаюсь сдержаться и не отвернуться, признавая свое поражение и его бесспорную власть над собой, и Хазаров это тоже понимает. И усмехается.
А потом мы приезжаем.
Как-то резко, неожиданно.
Моргаю, видя знакомый забор, и радостно улыбаюсь. Мы приехали к Ваньке!
Машина заезжает в открытые ворота, Хазаров выходит и подает мне руку, явно намереваясь тоже на руках донести до дома.
Но я, после нашего безмолвного диалога в машине, дико боюсь его касаться, кажется, что ладони обожгут, клеймо оставят, а потому говорю твердо и громко:
— Спасибо. Я сама.
И Хазаров, помедлив и зло сверкнув глазами, отступает, позволяя мне выйти.
Я аккуратно ставлю ногу на прогретые камни двора, ощущая, как опять ноет растянутое сухожилие, но через мгновение забываю про все посторонние ощущения, потому что из двери дома вылетает Ванька.
Он бросается ко мне, вообще не замечая ни стоящего рядом Хазарова, ни короткого рыка вышедшего следом Ара.
— Анька! Аня, блин! — Ванька с размаху обхватывает меня, прижимается так крепко, что невольно подаюсь назад, теряю равновесие. Обнимаю его, с облегчением и радостью выдыхая в лохматую макушку и только теперь понимая, в каком напряжении была все это время, как сильно боялась, переживала.
— Как ты тут? — шепчу, с удивлением слыша, какой хриплый и глухой у меня голос, это так странно, словно в горле что-то мешает…
— Да я-то чего? — сопит мне в плечо Ванька, — я же тут, с Серым… А ты… Какого ты?.. И Ара потом привезли, всего побитого…
— И ничего не побитого, — зубоскалит у дверей Ар, и я удивленно моргаю на его расписанное во все цвета радуги лицо. Одна рука на перевязи, да и стоит он как-то неловко, похоже, перепало ему неплохо сегодня ночью. Но живой. И это уже хорошо…
— Только сейчас встал, — бубнит Ванька, — Лялька вокруг него все прыгала…
— Лялька? — вычленяю я новую информацию.
— Ага… Девчонка его…
Вот как… То есть, у нас тут новые люди…
Глава 53
—
Вот что всегда обезоруживает в детях, так это их прямота. Такая… Прямее некуда. И привычка крайне не вовремя задавать вопросы.
Я, например, сейчас вообще не готова отвечать. Да, черт! Я даже для себя не готова отвечать! А тут надо срочно что-то придумывать, потому что Ванька смотрит в упор, и соврать не получится.
Да и не умею я.
Осторожно ставлю стакан на стол, поворачиваюсь к нему, вздыхаю.
— Вань… С чего такой вопрос? С чего ты вообще решил, что твой отец и я…
— Уехала в платье и туфлях, вернулась в футболке и штанах, не бабских, — спокойно начинает перечислять Ванька, пристально отслеживая мою реакцию, и невероятно, до дрожи, в этот момент напоминает Хазарова. Вот уж точно, кровь не вода… — Смотрит он на тебя постоянно, и не так, как раньше, — я хочу в этот момент возразить, что это субьективно, и даже открываю для этой цели рот, но Ванька сурово хмурится и повышает голос, не давая мне вступить в диалог, — не надо мне рассказывать, что это не так! Я же не дурак. Хотя все почему-то думают иначе.
— Вань…
— Трогал тебя, когда от машины в дом пошли, — продолжает Ванька, а я краснею. Потому что ребенок прав. Хазаров реально трогал. Чуть-чуть, практически незаметно, уже у входа в дом. По талии рукой провел, вроде как направляя и поддерживая, но меня словно током шибануло в этот момент. Дернулась, все силы собирая, чтоб не отшатнуться. И мне казалось, что никто этого не заметил. Ну, кроме Хазарова, которому явно не понравилась моя реакция… А, оказывается, Ванька у нас очень приметливый… — И еще у тебя засос на шее, — торжественно завершает Ванька свою обвинительную речь. — Вон там! И еще один. С другой стороны.
Я торопливо прикрываю ладонью указанное место, понимая, что полностью палюсь. Накатывают злость одновременно с диким смущением. Злюсь я, естественно, на Хазарова, совершенно потерявшего этой ночью контроль, как оказалось. Иначе с чего бы ему меня метить? И вот как теперь перед ребенком объясняться?
— Вань… — выдыхаю, собираясь с силами, — это… Это сложно объяснить…
— Ничего не сложно, — Ванька встает с кровати, на которой до этого валялся с ногами и хмуро изучал меня, в волнении бегающую по периметру комнаты. А как тут не бегать, если ничего толком опять не сказали, посадили здесь, позволив только Ваньке зайти и остаться, а сами куда-то ушли в глубь дома?
Нет, я пыталась сопротивляться и говорить что-то, но ни одного моего слова никто не услышал.
Хазаров просто окинул, как обычно, черным, нечитаемым совершенно взглядом, и спокойно пошел дальше по коридору. За ним умелся скалящийся безумно Каз, которого, похоже, вся эта ситуация с погоней и стрельбой забавляла и заводила, прохромал Ар, подмигнувший мне утешительно, и замыкал это шествие, а вернее, закупоривал, как пробка бутылочное горлышко, тот огромный мужик, что сидел в машине Хазарова на переднем пассажирском.