Чужой след
Шрифт:
«Выйдет или не выйдет? — возбужденно думал Николай. — Придет он сегодня или нет?
От Нади он узнал, что по воскресеньям, когда рабочим экспедиции даются выходные, Виталий Здравников обычно отправляется рыбалить на речку Псе, в то место, где речка вырывается из узкого горного ущелья. Белявин решил встретиться со Здравниковым и сейчас спешил к реке.
Последние дни прошли в напряженном, бесплодном труде. Николай присутствовал на испытаниях радиоглаза, внимательно присматривался к людям, окружающим подполковника Ушакова, ночи проводил на радиостанции, стараясь уловить передачи таинственной рации. Но весь этот труд пока не дал никаких результатов. С Ушаковым работали надежные, проверенные люди. Неизвестная рация молчала…
Состав экспедиции тоже не вызывал подозрений Качемасов и Демидов были видными учеными — археологами, студенты приехали вместе с Демидовым, Пелипенко, Затулыворота и братья Перепелица много лет прожили в станице Каширской. Единственным человеком, недавно появившимся в этой местности был Виталий Здравников. Правда, исправительно-трудовой лагерь подтвердил, что Здравников отбывал наказание за кражу и недавно был досрочно освобожден. Но по описанию Нади да и по собственным размышлениям Николая, этот человек выглядел подозрительным.
«В лагерь Здравников был доставлен с Украины год назад, — размышлял Николай. — Сам он по документам значится уроженцем Западной Белоруссии, был в оккупации. Фашистская разведка часто вербовала агентов из среды преступного элемента…»
Белявин решил сам лично познакомиться с этим рабочим экспедиции, постараться разузнать, чем живет он.
По узкой тропинке Николай спустился к реке. В этом месте Псе вырывалась из ущелья, стремительный бег ее тормозили отмели и перекаты. Река образовала ряд тихих, глубоких заводей, над которыми, словно часовые, стояли вековые гиганты-белолистки.
Еще издали Белявин заметил человека, сидящего с удочками возле старого, нагнувшегося над водой дерева. У рыбака была сутуловатая спина, жилистая шея и могучие плечи.
— Ну, как? Клюет? — шепотом спросил Николай.
Рыбак обернулся. Сухое, скуластое лицо его имело мрачное, замкнутое выражение, светлые глаза смотрели тяжелым, неласковым взглядом. Несколько мгновений он молча разглядывал стоявшего рядом стройного русоволосого офицера, а потом ответил:
— Клюет… Но мелочь все ловится… Голавли…
Голос у рыбака был хрипловатый, низкий.
— Не будете возражать, если я устроюсь рядом с вами?
— Пожалуйста, товарищ лейтенант… Места хватит, — безразлично ответил рыбак, не отрывая глаз от поплавков.
Николай насадил червей и забросил удочки. Поплавки чуть подрагивали на серо-свинцовой воде.
— Закурим?
Белявин достал портсигар, раскрыл его и протянул рыбаку. Тот взял папироску и поблагодарил:
— Спасибо, товарищ лейтенант…
Наступило длительное молчание. Рыбаки курили, не отрывая глаз от поплавков. Вдруг один из поплавков незнакомца рванулся в сторону и нырнул. Рыбак ловко подсек небольшого голавлика, бросил его в ведерко с водой и снова застыл в позе напряженного ожидания. Потом поймал голавля Белявин.
— Крупный! — одобрительно заметил незнакомец.
За час рыбаки поймали десятка два голавлей и небольших шаранов. Потом из-за гор вышло солнце. Его золотистые лучи сразу разогнали серые, пепельные тени. Засверкала смоченная росой листва, словно золотом налились речные струи.
— Ну, теперь часа на два — шабаш! Не будет клева! — заметил незнакомец.
— Как хорошо здесь! — восторженно проговорил Николай, окидывая взглядом золотистую реку, свежую листву деревьев, серые обрывистые стены ущелья.
— Хорошо! — согласился незнакомец.
— Целую неделю я собирался на рыбалку, — улыбаясь, признался Николай, — Никак не мог выбраться, все важные дела были…
Незнакомец промолчал.
— Да! Ведь мы с вами еще, так сказать, не познакомились! — так же весело продолжал Белявин и протянул руку. — Лейтенант Белявин…
— Виталий Здравников, — представился незнакомец, пожимая протянутую ему руку. — Ну, я буду уху варить… Пора уже завтракать…
— Примите меня в долю, — попросил Белявин.
— Пожалуйста…
Пока Здравников чистил рыбу и разжигал костер, Николай достал из своего вещевого мешка консервы, хлеб, бутылку вина и пластмассовый походный стаканчик.
— Давайте закусим! — предложил он. — Когда еще уха будет… И выпить есть у меня…
Хмурое лицо Здравникова посветлело и он уже приветливо взглянул на собеседника.
— Я, собственно говоря, не пью сейчас… Разве только за компанию…
Они выпили по стаканчику вина и некоторое время с аппетитом уничтожали консервы.
— Вы связист, товарищ лейтенант? — вдруг спросил Здравников.
— Да! — внутренне настораживаясь, ответил Белявин — Специалист по радиосвязи.
— Когда-то я тоже мечтал стать радистом, — вздохнул Виталий. — Приемники в школе строил… Да вот ничего не вышло…
— Почему?
Брови Здравникова сурово сдвинулись, в глазах промелькнуло выражение искренней, глубокой душевной боли.
— Война помешала, — сдержанно ответил он.
— Да ведь во время войны радисты особенно были нужны. Почему же вы не учились?
Лицо Здравникова передернулось, большая рука с хрустом переломила сухую ветку.
— Где же там мне было учиться… Я родился и рос в Волковыске… Есть такой городок в Западной Белоруссии. Его фашисты в первые же дни войны захватили Отец мой железнодорожным машинистом был. Он отказался служить немцам и его на семафоре повесили. А мать пьяный эсэсовец застрелил. — Голос Здравникова дрожал от сдерживаемой боли. — Мне тогда всего десять лет было. Помню — я несколько дней ходил на станцию, все смотрел на отца. А он висел черный, страшный, словно чужой… А по городку фашисты разгуливают — пьяные, наглые… Если бы я тогда только мог, если бы было оружие — я бы себя не пожалел, а до последней пули дрался бы…