Чужой среди своих
Шрифт:
– А твои предохранители извлечь можно?
– …!!!
– Моего допуска хватит?
– Отец родной! Зачем нам допуск?! Сними заднюю крышку под обзорником. Лампочка сбоку мигает?
– Мигает.
– Тресни по ней кулаком. Погасла?
– Разбилась.
– Ф-фух! Ты пришел дать мне волю! С меня пол-литра «Солнцезащитной». Будут новости – тебе первому.
Когда двери сошлись за спиной Ричарда, все экраны загадочно высветили:
«Хоть ты, приятель, и Львов, а Сердечный!»
Капитан
– Отобедаем, чем бог послал? – сев во главе стола, он повязал углом асбест-салфетку, после чего, согласно традиции, могли садиться и остальные.
– Раковый борщ с клецками, – андро-стюард принялся оглашать кулинарное послание Вседержителя. – Люля-денеб с дикой репой а-ля-рюс, жюльен «О'пятки», форшмак гранулированный, морс из клюквы развесистой, кофе «Тахикард» и по пятьдесят коньяка «Дубинушка».
Стриммер захлебнулся слюной:
– По какому поводу?!
– День рожденья! – доложил услужливый Телепень.
– Чей?
– Нашего юнги. Сегодня ему исполнилось бы 29 лет, не страдай он склерозом.
Ричард хлопнул себя ладонью по лбу:
– Ох! С этими братьями по разуму…
– Мои поздравления! – справедливо решив начать обед с коньяка, капитан поднес ко рту рюмку и окаменел, чего с ним при употреблении спиртного не случалось уже лет тридцать. – Какие братья?! По какому разуму?! Ты хочешь сказать, что тот зеленый монстр…
«Дубинушка» обреченно ухнула в капитанскую глотку.
– И где оно сейчас? – раздельно проговорил Стриммер на выдохе.
– В настоящий момент, – Телепень сегодня был на высоте, – брат по разуму мужского пола, именующий себя Альеносхромпом Ублажителем-IV, расположился в «Красном уголке» и занят просмотром имеющихся на борту голо-фильмов в ускоренном режиме.
– Фильмов? – первый пилот подавился клецкой. – Надеюсь, не из коллекции Росинандоса?!
Красноречивое молчание динамиков убило эту надежду в зародыше.
– Боже! Межрасовый скандал!..
– Эй, стюард, – капитан знал лишь одно средство решения проблем, зато универсальное. – Налейте всем еще по полста… нет, лучше сразу по сто! В конце концов, братья по разуму на дороге не валяются. Кстати, где есаул О'Райли?
Динамики отрапортовали:
– Есаул О'Райли в настоящий момент посещает инабль с целью укрепления.
– Простите, капитан, но у меня для вас еще одна новость, – обер-сержант Небейбаба бросил есть форшмак руками и встал по стойке «Разойдись».
– Надеюсь, приятная?
– Вполне. Дело в том, что с недавнего времени шхуной командуете уже не вы.
Звуконепроницаемые переборки «Нострадамуса» содрогнулись от капитанского рыка.
– …домой!.. хочу домой!..
– Бросьте на пол гид-клубочек, барышня, он выведет. Вы уверены, что сумеете дойти?
– Я?
«Железная Брунгильда» была близка к обмороку. И это они называют мягкой эротикой?! Порно-сериал «Семнадцать мгновений весны», недавно запрещенный к показу Минцензом Галактики, сдох бы от зависти всем актерским составом! Медовый субъект-месяц в коконе наслаждений! Годзилла в кромешном экстазе, и трое самцов, выпрыгивающих из шкуры, лишь бы угодить законной супруге! Или все-таки четверо? Действия четвертого запомнились смутно…
– Барышне понравилось? – подлокотник кресла галантно приобнял ее за талию.
– О-о-о!
– Неужели Беспредельцы лишены радостей любви?
– Типун тебе на язык! Хотя, смотря с чем сравнивать…
Комплекс неполноценности прогрессировал с ужасающей быстротой.
– Могу успокоить барышню: для подобных мозгописей отбираются разумные с обостренным душещипанием. У других это проходит менее бурно.
– Но записываются-то все?
– Мудрый Терц Второпредков завещал: «Никто не забыт и ничто не забыто!» Любому разумному Улья еще в скорлупе подсаживают глист-транс, чьи выделения регулярно поступают в Ульевую мозготеку.
– И пупсику тоже?
– Если вы имеете в виду Альеносхромпа Ублажителя-IV – да.
– Там, в коконе, был какой-то запах: персидская сирень, капелька нашатыря, ладан…
– Сласть-гормон. Он возбуждает самцов.
– Ты в состоянии его синтезировать?
– Обижаете, барышня…
Вернувшись на шхуну, О'Райли в одиночестве отобедала стылым борщом, где плавали рачьи клешни и обгрызенные ими клецки. В ее приборе обнаружилось пять пустых рюмок, откуда пахло клопами. Каждую рюмку украшали отпечатки капитанских пальцев. Впрочем, это мало огорчило «Железную Брунгильду». Капсула со сласть-гормоном оттягивала карман комбинезона. А в горячем сердце, холодной голове и чистых руках учащенно стучал приказ, полученный перед тем, как накрылся гиперперд:
"Нежный – Страстной.
В связи с имеющим место контактом рекомендую: я). Участвовать в первых рядах. ю). Сформировать симпатию к Человечеству в лице его лучших представителей. э). Препятствовать узурпации контакта военными и олигархами. ъ). В случае антипатии или угрозы узурпации контакт ликвидировать. ь). Способ ликвидации на усмотрение исполнителя.
Начальник канцелярии Его Демократического Плюрализма, кавалер ордена бл. Валюты Скуратова, самодержец Безопасности Великой, Малой и Белой, И. В. Нежный."
– Телепень!
– Слушаю!
– Где сейчас находится гость?
– В ступоре после просмотра видео-коллекции Росинандоса. Я прочел ему успокаивающую лекцию: «Фантастика, как форма параноидального эскапизма», но он, кажется, меня не слышит.
– Хорошо. Я уже иду.
Ева Брунгильда О'Райли еще не знала, что предпримет. Она никогда ничего не знала заранее. Но ее бутерброды всегда падали на ребро.
Глава девятая,