Чужой сын

Хайес Саманта

— Джоди, добро пожаловать на шоу.

Аплодисменты утихают, и Кэрри подходит к девушке. Та равнодушно следит за ведущей из-под густо накрашенных ресниц. Кэрри усаживается в соседнее кресло, скрещивает длинные ноги. Девушка молчит.

— Я пригласила вас сегодня, чтобы поговорить о вашем опыте материнства и отношений с мужчинами. Возможно, ваша история послужит предостережением для других подростков, которые собираются вступить в интимные отношения в раннем возрасте.

Джоди Барроуз слегка кивает в знак согласия,

потом пожимает плечами и продолжает жевать. Это нисколько не обескураживает Кэрри Кент.

— «Наверное, ей кучу денег отвалили, — решила Дэйна. — Иначе кто согласится выставлять себя дурой перед всей страной?»

— Скажите, Джоди, — продолжает Кэрри, — ваша мать беседовала с вами о сексе до того, как вы забеременели?

— Не-а, — отвечает девушка и хихикает. — И в школе тоже. — Она ерзает в кресле, узкая футболка задирается выше пупа.

Дэйна подумала, что живот у нее достаточно плоский для женщины, родившей троих детей. У ее матери жир мощным валиком нависает над джинсами, а она родила только ее и Лорелл.

— Вы долго встречались с отцом вашего первого ребенка? Вы говорили о сексе перед тем, как это произошло?

— Да мы напились. Так надрались, что и не помнили, чего творим. Это на вечерине было. Там все в дымину угрохались. Да нормально все было. Типа само собой произошло. — Она явно наслаждается всеобщим вниманием.

— Сколько лет было мальчику, Джоди?

— Да тогда четырнадцать. Ему хотели изнасилование впаять. Посидел в тюрьме для несовершеннолетних, немного. А сейчас в гараже работает.

— Вы с ним видитесь?

— Он хороший папочка. Приносит мне пиво и сигареты. С Кристал тоже гуляет, чтобы я могла позаниматься.

Дэйна фыркнула: «Скажи лучше, чтобы ты могла напиться».

— Я учусь в колледже на косметолога.

— А где вы сейчас живете, Джоди?

— Да с мамой, но там тесновато, потому что…

Кев заворчал и сел на диване.

Дэйна быстро закрыла окно браузера. Подростковых беременностей ей и без того хватает. А вот про Кэрри Кент она почти ничего не узнала.

— Ты че там делаешь?

— Ничего.

— Где мать?

Дэйна пожала плечами.

— Тебе че, заняться нечем? — Кев спихнул с дивана собаку, встал и поплелся на кухню.

«Есть чем, — подумала Дэйна. — Только мне страшно».

Прошлое

Кэрри, Лиа и их соседки по квартире только что вернулись из кино. Под дверью лежала записка. Увидев свое имя, Кэрри подняла ее и сунула в карман. Лиа плюхнулась на софу. Дженни и Тина готовили напитки.

— Сюжет неправдоподобный и какой-то извращенный. У меня аж мурашки по коже. — Неужели она единственный человек на Земле, которому не нравится фильм «Коктейль»? Кэрри повесила свое пальто на

вешалку. Другие девушки побросали свои куда попало.

Лиа запустила в подругу подушкой.

— Ой, помолчи, вечно ты все портишь. Нам понравилось. — Она скинула туфли и открыла пачку чипсов, хотя в кино каждая из них съела по ведру попкорна.

— Вот, возьми-ка. — Дженни сунула Кэрри в руку большой стакан водки с тоником, льдом и лимоном.

Это был их обычный пятничный девичник. Они ели пиццу, шли в кино или на каток, а потом возвращались домой и пили самый дешевый джин или водку с тоником. Они сплетничали за коктейлями до трех или четырех часов утра, а потом всю субботу валялись в постели с головной болью — до самого вечера, пока не начинались танцы. Танцы, повторяли они, — лучшее средство от головной боли.

— Я в раю, — заявила Тина, делая глоток из своего стакана и откидываясь на спинку дивана. — А Мел что сегодня делает? — спросила она Лиа.

— Учится, конечно. — Лиа кисло улыбнулась. Досадно, что ее девушки с ними нет. — Я собиралась пригласить…

— Мне надо позвонить домой. — Кэрри смяла записку, вытряхнула из кошелька немного мелочи и быстро вышла из комнаты. Автомат был в коридоре внизу.

Она споткнулась на нижних ступенях лестницы, уцепилась за перила, чтобы не упасть, и сломала ноготь. Трубка была липкой, провод перекручен. Ее трясло. В глубине души она уже знала, в чем дело.

Просунув в щель пятьдесят центов, Кэрри набрала номер.

— Ну же…

«Позвони домой. Срочно», — было написано в записке. Почерк незнакомый — наверное, писал кто-то из парней, живущих внизу, — может, тот, который всегда загораживал проход своим велосипедом.

— Алло? Мам?

Кэрри слушала. Кивала. Потом осторожно присела на плетеный стул, который хозяин дома поставил у телефона.

— Он не страдал — услышала она. — Все произошло мгновенно. Когда приехала «скорая», милая, было уже слишком поздно.

Кэрри закашлялась. Она надеялась, что кашель можно будет принять за рыдание, но получилось не похоже. Ее мать тихим голосом рассказывала подробности. Его лицо стало фиолетовым, ему делали массаж сердца, давали ему кислород и лекарства. Кэрри слушала все это, пытаясь вспомнить, когда видела отца в последний раз, что они сказали друг другу — или о чем умолчали.

— Ты приедешь домой? — спросила мать.

— На похороны, конечно, — ответила Кэрри. Она почти видела, как ее мать коротко кивает в знак согласия. Она знала, что эти несколько дней ее мать захочет побыть одна — подумать о своем умершем муже, об одинокой жизни, которая ей теперь предстоит, без развлечений и веселья — хотя их у нее и раньше не было. Надо все привести в порядок, разобрать одежду, организовать церемонию… Все это как нельзя лучше подходит для матери, подумала Кэрри спокойно, займет ее и отвлечет.