Чужой

Юргелевич Ирена

— Ее нет, ушла домой,— засмеялась Вишенка.

Когда шалаш был почти го­тов, ушла домой и она. Доль­ше всех оставались Юлек с Марианом. Они складывали очаг, потом пекли картошку, принесенную Юлеком, кипяти­ли воду для чая. Заварку раз­добыла Вишенка.

Домой мальчики возвраща­лись уже в сумерках, оба из­мученные и все-таки доволь­ные. Юлек с ног до головы был покрыт царапинами, пальцы слипались от смолы, но это его ничуть не огорчало.

— Повезло этому Зенеку, верно? — заговорил он, когда мальчики вышли из зарослей на паровое поле.

Мариан

удивился:

— Чего это ему так повезло?

— Спит в шалаше!.. Хотел бы я поспать в шалаше! А ты?

— И я,— подумав, согласился Мариан.

— И вообще! — от всей души вздохнул Юлек. — Ездит куда хочет, и родители ему разрешают!

— Откуда ты знаешь, что разрешают?

– — Я его спрашивал, ты как раз отходил за кольями.. . Этот дядя уже давно им не пишет, вот Зенек и сказал дома, что поедет к нему и узнает, что и как. Он решил, что разыщет его, представляешь? Он решил! — многозначительно повто­рил мальчик. — Тогда отец дал ему денег, и Зенек поехал.

— Дал ему денег? — удивился Мариан. Сам не зная по­чему, он представлял себе все это как-то иначе.

— Дал! — Юлек выговорил это слово с обидой: самому ему стоило огромных усилий выпросить у родителей хоть не­сколько злотых. — А тебя родители отпустили бы ехать авто­стопом?

— Конечно, нет!

— Вот видишь! И меня тоже. А кроме того… кого мне искать? У меня такого дяди нет. .. — И Юлек снова вздохнул от зависти к человеку, у которого не только есть отец, пони­мающий, что нужно сыну, но еще вдобавок и дядя, который был в Индии, а потом потерялся.

— Положим, за эти две недели ему здорово пришлось на­мучиться, — заметил Мариан.

— Ха! Еще бы! Зато он целых две недели ездил, ходил, бродил, где только хотел, и никто ему ничего приказать не мог. Никто за ним не следил, не командовал: вставай, умы­вайся, ложись, не ложись, ешь, не ешь! Представляешь, какие у него были приключения? Но ему все нипочем, он ничего не боится, совсем как взрослый.

Все это была, конечно, детская болтовня, но Мариану вдруг показалось, что жизнь, которую он вел до сих пор и которая его вполне удовлетворяла, была удивительно неинте­ресной. Всегда знаешь, что будет утром, что вечером, да и посередке ничего необыкновенного не случится. А если бы даже и случилось, то неизвестно, окажется ли Мариан таким же смелым и решительным, как этот парень. «Пожалуй, нет!» — решил Мариан и почувствовал недовольство собой.

— Но ведь Зенек... — задумчиво проговорил он, — Зенек вовсе не считает, что ему везет. Он все время как будто на кого-то злится.

— Каждый бы разозлился, когда такая дрянь на ноге, — горячо возразил ему Юлек. — И потом, он очень торопится к своему дяде, он его очень любит. А здорово, что он на нас наткнулся, верно? Без нас бы ему каюк! — добавил он, гор­дясь, что принимает участие в последнем и самом драматиче­ском приключении своего нового приятеля.

Это соображение несколько утешило Мариана. Он пере­брал в уме все, что они сделали за сегодня на острове, вспо­мнил о предстоящей поездке в Стрыков и почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение.

* * *

На следующий день Вишенка, Уля, Мариан и Юлек по­шли на остров вместе.

Зенек встретил их не на поляне, как они ожидали, а на берегу.

— Ты чего разгуливаешь? — крикнула Вишенка, спрыги­вая с мостика на песок. — Тебе же нельзя!

— Ничего со мной не случится.

— Сменил повязку?

– — Ага. — Действительно из старой дедушкиной туфли вы­глядывал чистый бинт, завязанный не слишком умело, но крепко.

— Кровь больше не идет?

— Нет.

— А мы столько всего притащили! — радостно кричал Юлек. — Мы сказали бабке, что не придем обедать. И дев­чонки тоже. Устроим пир! — Он был нагружен как вол: кар­маны оттягивали какие-то непонятные предметы, в руках— пустые консервные банки, сумка с картошкой... Мариан нес литровую бутылку с молоком, огурцы и котелок какой-то не­обычной формы.

— А у меня есть черешни! — похвасталась Вишенка. Уля, как всегда, ничего не сказала, хотя и она принесла кое-что для «пира» — в сумочке у нее лежали чай, сахар и зеленая пластмассовая кружечка, подаренная когда-то тет­ками.

Воспользовавшись суматохой, она присматривалась к Зенеку. Он был сегодня какой-то другой — более спокойный и чистый. Он, видимо, вымыл голову, волосы стали гладкими и блестящими, мягкая прядка красиво падала на лоб. Когда он откинул ее рукой, Уля заметила, что ногти у него тоже акку­ратно вычищены.

Боясь, что кто-нибудь заметит, какое сильное впечатление произвели на нее происшедшие с Зенеком перемены, Уля бы­стро отвернулась к реке. Впрочем, это было совершенно из­лишне, никто не обращал на нее внимания. Мариан и Юлек не отходили от Зенека, Вишенка тоже.

«А он, оказывается, симпатичный, — с удивлением обна­ружила Улина подруга. — И брови у него красивые, даже очень.»

— Дунай плывет, — сказала Уля.

И правда, наперерез течению неторопливо и деловито плыл пес, поглядывая в сторону Ули. Вишенка мельком взглянула на Дуная, ребята даже не обернулись. Дунай вылез из воды, старательно отряхнулся, подняв вокруг себя тучу водяной пыли, и, по своему обыкновению, скрылся в кустах, не огля­нувшись даже на Улю.

— Пошли, — позвал Юлек, которому не терпелось пока­зать, что он принес.

Выбежав на поляну, он стал на коленки и начал разгру­жать свои карманы.

— Ты видишь? — с гордостью спрашивал он Зенека. — Ви­дишь? Больше не придется есть картошку без соли! А это я стянул у бабушки соус. С картошкой знаешь как вкусно!

Кроме жестянки с солью и бутылочки с соусом, которым он измазал себе карман и руки, Юлек разложил на траве три банки из-под горчицы, рассыпающуюся пачку печенья и целую гору бутербродов с маслом.

— Шикарно, а? — снова обратился он к Зенеку, требуя, чтоб его похвалили.